• организовать взаимодействие подчиненных;
• выполнить поставленную задачу.
По каждому из этих пунктов Боевого устава в теории менеджмента написаны тома научных исследований. Много лет спустя, учась по специальной программе в лучшей бизнес-школе мира – на факультете менеджмента Йельского университета, – я понял, что в мировой практике «логические таблицы командира взвода» называют «управление проектами» (Project Management). Разница лишь в том, что в армии таким управленческим проектом является сам бой – непредсказуемый, всегда авторский, имеющий свой конец и свое начало.
До сих пор огромная армия специалистов, обученная в советских и российских вузах, понятия не имеет о том, что такое (не с бытовой, а с управленческой точки зрения!) цель, задача, проблема, угроза, концепция, планирование, контроль, взаимодействие и другие альфа и омега менеджмента. Не случайно в России что ни набросок элементарного плана действий, то программа, что ни декларация о намерениях, то цель. Потому и задачи наши очень часто звучат как «углубление», «расширение», «совершенствование» и т. п.
Сегодня я уверен, что простых смертных в СССР абсолютно сознательно не учили даже азам управления проектами. Науку менеджмента осваивали только те, кому суждено было стать либо партийной номенклатурой, либо хозяйственной элитой, либо занять руководящие посты в силовых структурах (в понятийном аппарате Платона это все называется «стражей»).
Причина? Представьте себе миллионы образованных людей (а советское образование действительно было одним из лучших в мире), обученных ставить перед собой цели и умело организовываться для их достижения. Представили? Тогда ответьте: это надо тоталитарному режиму?
Вот и учили науке управления исключительно в высших партийных и комсомольских школах, институтах КГБ, генштабах, вузах и академиях хозяйственного актива. Учили, уверяю вас, хорошо. Только система все равно проиграла, потому что народ, обученный менеджменту и самоорганизации, намного эффективнее, чем послушное платоновское «стадо» во главе с обученными вождями.
Почему американские школьники, хотя их при сравнении с нашими вундеркиндами держат чуть ли не за дебилов, намного успешнее в реальной жизни наших молодых людей? Потому что по шесть – восемь часов в неделю в самой обычной школе их учат тому, чему учили советскую элиту: находить проблемы, изобретать способы их решения, принимать решения, брать ответственность на себя и работать в команде – то есть проектированию деятельности и управлению проектами.
В любом самом маленьком книжном магазинчике США вы найдете массу пособий, как открыть свое дело, для студентов, школьников, домохозяек, инвалидов, иммигрантов, пенсионеров – для кого угодно, только не ленись! Надо отдать должное: десять лет спустя в России это тоже не проблема.
Заметьте разницу – нас в школе, как одно большое стадо, загоняли на трудовую практику, а в Америке учили и учат самостоятельно определять проблемы и пути их решения и выполнять задуманное собственными силами в команде с ровесниками. Короче, все точно по Макаренко!
Пьедестал с трамплином, или Параллельный маршрут?
Один из самых «сложных» вопросов к разработчику лидерских программ – «Что делать с лидером после завершения программы лидерской подготовки?». Правильнее было бы задавать его работнику кадровой службы, вооруженному профессиограммой, или паспортом рабочего места, – так называется подробный перечень знаний, умений, личных навыков и деловых компетенций абстрактного специалиста на той или иной должности в фирме, госучреждении, армии и т. п.
В корпоративных кадровых структурах не надо быть дельфийским оракулом, чтобы предсказать маршрут успешного лидера. В армии он определяется звездами погонах и должностями. На госслужбе – чиновничьими разрядами и теми же должностями. В крупной корпорации есть свои особенности, но суть одна – опыт, знания и достигнутые результаты определяют тот карьерный шесток, на котором должен сидеть молодой, но амбициозный сверчок.
Для удобства я бы назвал такой лидерский путь «маршрутом к пьедесталу с трамплином» (рис. 13).
Его главные особенности нам хорошо известны: покупатель знает, зачем ему кадры, а претендент на место осознает, что он будет иметь. Обычно это измеряется в категориях материальных (квартира, зарплата, загранкомандировки, начальственные должности) или таких, к которым нельзя подойти с обычным «ценометром» (самореализация, слава, престиж, власть, влияние).
А что, если вы лидер, но стратегически еще не знаете, чего хотите? А если мир еще не придумал той ниши, в которой вы лучший из лучших? А если именно вы и подарите миру ту самую нишу? Помните историю из времен электронных ламп и транзисторов, когда в IBM у изобретателя микрочипа спросили: «Ну и что мы с этим будем делать?»
А когда «Битлы» принесли свои первые записи в крупнейшую звукозаписывающую компанию Англии, их послали совсем «по-русски», посмеявшись на дорожку: дескать, такое старье под гитарное бренчанье никто слушать уже не будет. Так стоит ли лидеру подстраиваться под профессиограмму и недогоняющего заказчика, а команде, взявшейся за работу с молодыми лидерами как со стратегическим ресурсом развития страны, спрашивать, что делать с лидером?
Сам по себе этот вопрос неуместен уже хотя бы потому, что предполагает некоторое «пристраивание» лидера, в котором тот абсолютно не нуждается. Помогать настоящему лидеру можно только одним – повышая его эффективность и расширяя его представление о жизни. Свою дорогу и специализацию лидер должен выбрать сам, иначе он не может так называться.
Система подготовки лидера, при которой не ясна конечная цель применения его талантов, отсутствует корпоративный заказчик и нет никакой профессиограммы, тоже имеет право на существование. Это путь «параллельного маршрута».
Очень часто люди, поразившие мир своими достижениями, резко меняли профессию и сферу деятельности в возрасте 30–35 лет. Это подрывает незыблемость профессиограммы!
С другой стороны, навыки, приобретенные лидером в менее подходящей для самоорганизации сфере, могут быть перенесены в новую для него область деятельности. В российской политике, например, лучшими технологами выборных кампаний сегодня оказались не гуманитарии, а математики и физики-системщики. Будь они неладны!
В США в период Второй мировой войны строительство верфи по производству транспортных судов «Либерти», спасших от голода и нехватки вооружений Великобританию, было поручено не корабелу, до тонкостей знавшему производство кораблей, а обычному инженеру-строителю, который сумел предложить более эффективную схему массового выпуска этих простейших, но таких необходимых тогда судов.
Честь мундира не позволила бы настоящему профи создать «одноразовое» судно. Но специфика войны на море, когда большую часть американского транспорта фашисты топили еще по пути к британским островам, требовала производить именно такие дешевые и примитивные суда, потерю которых нетрудно было восполнить.
