– Я думала, что книги и лекции научили меня неавторитарной речи и разговору со своим «я». Также я думала, что научилась говорить о себе и своих чувствах просто потому, что я говорила «я», а не «ты», но это «я» позволяло мне с чистой совестью вывалить прямо на голову собеседника помойное ведро своих фрустраций. Я, например, не сдерживаясь, говорила супругу: «Я измучена, потому что ты не занимаешься детьми… Я на грани, потому что ты совсем не помогаешь мне… Мне осточертело, что тебя всегда нет».
Он, читавший те же самые книги, отвечал мне: «Но, дорогуша, говори мне о твоем «я», говори о себе, о том, что ты чувствуешь, о том, что тебе хотелось бы». Тогда я отвечала: «Ладно, я так и сделаю. Я говорю тебе, что считаю, что ты слишком часто отлучаешься, что ты должен больше помогать мне, что пришло время что-то изменить…»
А он: «Но я все-таки помогаю тебе, и потом, у меня нет выбора из-за работы. Ты всегда жалуешься».
В ходе подобного обмена репликами (совершенно невозможно говорить о диалоге, я жаловалась, он возражал и противоречил мне), мы не пытались сблизиться друг с другом. Мы безуспешно пытались приблизить другого к себе. Сейчас я способна оценить, как возможность выразить чувство и потребность проясняет ситуацию и разделяет ответственность.
Общение родителя и ребенка
1. Классический вариант: «Я просто в отчаянии и очень разочарован, наблюдая твои школьные успехи в этом месяце. Если ты продолжишь в том же духе, год будет средненьким. И потом, ты не думаешь, где будешь работать после школы. Посмотри на свою сестру, она намного старательнее».
Родитель называет это чувство, чтобы вызвать у ребенка реакцию страха, вины или стыда. Перечитайте этот вариант, представив себя ребенком, и подумайте, каким было бы ваше состояние, чувствовали ли бы вы вкус к жизни, слыша, что ваши родители выражаются подобным образом.
2. Ненасильственный вариант: «Когда я вижу, какие результаты у тебя в школе в этом месяце и, в частности, тройки по математике и двойки по статистике (Одновременно нейтральное и подробное наблюдение), я беспокоюсь и озабочена (Чувство)… Я нуждаюсь (Потребность) в том, чтобы ты заверил меня в двух вещах: 1) что ты понимаешь смысл этих предметов и знаешь, чем они могут быть тебе полезны в будущем; и 2) что ты хорошо чувствуешь себя в школе, общаясь с преподавателем, что ты чувствуешь, что тебя принимают. А если у тебя есть сложности, ты сможешь свободно сказать о них. Не хочешь ли ты сказать мне, как ты себя чувствуешь, слыша все это? (Запрос)».
И снова спросите себя, как вы, будучи ребенком, чувствовали бы себя, если ваши родители выражались подобным образом. Какая сила владела бы вами, какой интерес к жизни проснулся бы в вашей душе?
Когда я выполняю это упражнение с детьми, их реакция понятна. В первом варианте им кажется, что их осуждают, не понимают, отвергают, и, чтобы избавиться от неудобства, провоцируемого этими чувствами, они злятся и возражают: «Этот преподаватель и школа никуда не годятся» или «Мои отметки несправедливы», либо изображают притворное безразличие: «Подумаешь, это неважно, рядовая контрольная, не имеющая никакого значения», или же открыто демонстрируют смятение, не понимая смысла происходящего: «Да какой толк от школы, если все равно станешь безработным».
Во втором варианте дети чувствуют, что с ними считаются, понимают их сложности. Их трогает желание родителей понять их, не осуждая. Предложение спокойно поговорить (без страха перед принуждением, без необходимости обороняться или контратаковать) предоставляет им возможность свободно высказаться. Далее я предлагаю понаблюдать и проанализировать реакции двух подростков, Жана и Изабеллы, на второй вариант общения – родителя и ребенка.
Общение предполагает также разъяснение
Вот реакция Жана, школьника четырнадцати лет:
– Ну, я бы сказал родителям, что меня не интересует математика. Я хотел бы, чтобы они объяснили мне, зачем я должен изучать ее, но они всегда отвечают: «Потому что она входит в школьную программу» или «Потому что надо», либо «В жизни не всегда делаешь то, что хочешь». Мне нужно поговорить об этом и знать, почему.
– То есть ты нуждаешься, чтобы понять смысл того, что ты делаешь? И если ты не видишь смысла, ты не хочешь это делать или делаешь плохо?
– Ну да, так и есть. Если я не вижу смысла, нужно, чтобы мне его объяснили.
Комментарий
В этом для меня – основной аспект общения: разъяснять смысл того, что я делаю или хочу сделать. Нам всем приходилось слышать: «Это так, потому что так принято», «Никогда не задавай вопросов», «Ты поймешь позднее», «Есть вещи, которые делать необходимо, независимо от того, хочешь ты этого или нет». Не говоря уже о драматическом «Это для твоего блага», которое натворило столько зол и которому посвятила свою известную книгу психоаналитик Алис Миллер
[9].
Эта книга, называющаяся «Для вашего же блага», разъяснила мне тонкий механизм бессознательного насилия, прикрытого добрыми намерениями. К огромному счастью, подобное поведение сейчас встречается все реже и реже. Молодое поколение нуждается в смысле и отказывается делать то, смысл чего ему непонятен. Это новая ситуация: миллионы молодых людей обращаются к предыдущему поколению, требуя разъяснить смысл, и отказываются подчиняться и слепо следовать инструкциям, привычкам, автоматизмам.
Я вижу в этом фантастическую возможность для человека повысить уровень своей ответственности за то, что он делает, благодаря более четкому осознанию мотивов своих действий. Конечно, такая трансформация не проходит беспрепятственно и безболезненно… Вы, родитель или просто взрослый человек, всегда ли вы понимаете смысл своих поступков? Всегда ли вы можете назвать и объяснить моральную ценность или потребность, которая направляет ваше поведение в целом?
Каждый из нас рано или поздно приходит к пересмотру своих жизненных целей, приоритетов, пытаясь разобраться в их смысле. Реальная причина дискомфорта, который испытывают многие родители, преподаватели и воспитатели, часто кроется в том, что молодежь, прямо или косвенно, предлагает им переоценить свои приоритеты и переопределить смысл своих поступков и своей жизни.
Ярким примером этого служит следующая забавная история.
Отец, бизнесмен, рассказывает, что двенадцатилетний сын спрашивает его, почему он работает по десять часов в сутки и его никогда нет дома.
– Потому что я зарабатываю на жизнь, – отвечает отец.
– Да, но для чего? – снова пристает ребенок.
– Для нашего покоя и комфорта, – говорит отец.
– Если это для моего покоя и комфорта, то я предпочел бы, чтобы ты забирал меня из школы и мы бы вместе шли заниматься спортом.
Отец пересмотрел свои приоритеты, и по договоренности с сыном было решено, что раз в неделю после уроков они будут вместе заниматься спортом.
