В то же время мы привыкли верить, что другой практически всегда несет ответственность за наше благополучие.
Мы свыклись со смутным и почти неистребимым ощущением о виновности одного человека перед другим, но не с чувством ответственности каждого.
Итак, часто мы ждем, чтобы кто-то позаботился о наших потребностях, тогда как мы сами не потрудились определить их либо формулируем свои запросы как требования, не говоря, в чем заключается наша потребность, либо перекладываем свои потребности на другого. Например, «Мне нужно:
чтобы ты сделал то-то и то-то;
чтобы ты изменился;
чтобы ты стал таким-то».
И если другой не реагирует так, как нам хочется, мы принимаемся критиковать, упрекать, осуждать: «Ты мог хотя бы постараться… Учитывая все, что я сделал для тебя… Если ты будешь продолжать, я уйду или накажу тебя».
Такая формулировка ничего не сообщает нам о самих себе, так же, как ничего не сообщает о другом. Она держит нас в зависимости от действий или бездействия другого: если он делает то, что мы говорим, мы довольны, если он этого не делает, мы недовольны. Только и всего!
Часто, не умея понять свои потребности и выразить их в той манере, которая предполагает обсуждение, мы пользуемся страхом, чувством вины или стыда, чтобы добиться желаемого.
Факт осознания своей потребности помогает нам понять, что она существует – независимо от ситуации и человека, с которым мы общаемся. Последние только активируют осознание этой потребности и дают нам возможность (одну из многих) удовлетворить ее. Любой ситуации предшествуют наши потребности. Поэтому мы всегда нуждаемся в признательности и понимании, даже если в одиночестве лазаем по горам и плаваем по морю. Необязательно эта потребность активизируется в тот самый момент, тем более что одиночество может стать сознательной или бессознательной возможностью испытать признательность к себе и понять себя, в чем мы тоже очень нуждаемся. Потребность становится ощутимее, если мы вливаемся в коллектив, соединяемся с семьей, становимся членом общества.
Когда я был ребенком, моя эмоциональная потребность удовлетворялась благодаря вниманию матери и отца. Повзрослев, я также смог утолять эту эмоциональную потребность благодаря отношениям с братьями и сестрами, потом – с одноклассниками и одноклассницами, а позднее – с моей первой подругой, моими возлюбленными и друзьями.
На протяжении долгих лет эмоционального одиночества я на опыте убедился в том, что потребность существует даже в том случае, когда она не удовлетворена. Сейчас я понимаю, что удовлетворяю ту же самую потребность, в первую очередь, благодаря моим отношениям с женой и детьми, но, в то же время я понимаю, что удовлетворяю эту потребность благодаря другим отношениям: с родственниками, друзьями, коллегами, с теми, кого я консультирую. Я также понимаю, что могу утолить эту потребность, ублажая себя любимой музыкой, гуляя по лесу, где деревья шумят листвой, с восхищением созерцая закат или приход весны. То есть я не жду от своей жены и детей, чтобы они целиком удовлетворяли мою эмоциональную потребность.
Такая установка имеет два преимущества. С одной стороны, я открываю в себе удивительный потенциал любви к миру, то, что Рильке
[10] описывает в своих стихах: «Все видит доброта, готовая к полету».
Я абсолютно уверен, если бы мы были готовы насладиться всей той любовью, неустанно предлагаемой нам в виде тысячи граней мира, мы стали бы гораздо спокойнее. К несчастью, как говорит Мишель Делонэ
[11], «Наш пессимизм приводит к тому, что мы видим только видимое, а наша рассеянность приводит к тому, что мы мало что замечаем».
С другой стороны, я предоставляю ближнему – в данном случае своей жене – свободу одаривать меня тем, чем она хочет меня одаривать. Она не играет роль отдушины для моей эмоциональной потребности, она – не половинка, способная утешить меня в том случае, если я воспринимаю себя как половинку, она – не источник безоговорочной материнской любви, которой мне якобы не хватает. Она остается самой собой, отдельной личностью, одновременно женщиной, супругой и матерью. Вместе мы не стремимся к ролевой игре, пусть даже идеально сыгранной, мы стремимся к подлинным отношениям между одновременно свободными и осознающими свою ответственность людьми.
Осознание и выражение своей потребности, ее дифференциация от ожиданий по отношению к партнеру, с одной стороны, открывает перед нами возможность разнообразных решений, в числе которых может быть вмешательство партнера, но не только оно, а с другой стороны, обеспечивает свободу партнера, то есть возможность сказать: «Я понимаю твою потребность, и в то же время у меня – другая потребность. Что мы можем сделать, чтобы позаботиться о той и другой? Чтобы твоя потребность не была удовлетворена за счет моей, а моя – за счет твоей?»
Нас связывает именно та свобода, которую мы предоставляем друг другу
Чтобы проиллюстрировать тот факт, что ближний не обязан удовлетворять наши потребности, я рассказал о своих супружеских отношениях. Для этого есть две причины. Первая причина заключается в том, что я долгое время был холостяком, и эмоциональные обязательства приводили меня в состояние паники. В частности, я боялся, что мне пришлось бы удовлетворять все потребности другого человека, совершенно забыв о себе. Как только в моей любовной связи возникала «угроза» брака, я разрушал ее, впрочем, храбро оставляя подруге право самой принять решение и уйти.
Я никогда не принимал решения продолжить отношения, взяв на себя обязательства, или разорвать отношения, сняв с себя всякие обязательства. Теперь я знаю, что мой страх свидетельствовал о следующих потребностях:
• потребности удостовериться, что я могу остаться самим собой, пребывая при этом рядом с другим человеком – не каждый по отдельности, а вдвоем;
• потребность иметь возможность продолжить путь к себе, идя в то же время навстречу другому человеку – не просто к одному или другому, но к обоим;
• потребность в эмоциональном общении, в понимании, в поддержке, которые бы исключили обязанность нести ответственность за другого человека или риск, что другой возьмет на себя ответственность за меня («материнское чувство»);
• потребность связи с женщиной, обладающей достаточной внутренней силой и самоуважением, чтобы быть независимой и ответственной, которая любила бы меня таким, каков я есть, а не таким, каким она хотела бы меня видеть, и которую я любил бы такой, какая она есть, а не такой, о которой я мечтал бы.
Я не хотел тратить свою жизнь на удовлетворение чужой эмоциональной потребности, чужой потребности в безопасности или благодарности и не хотел, чтобы другой человек был рядом со мной, чтобы удовлетворять мои потребности. То есть я очень нуждался, чтобы каждый из нас действительно распознал и проверил на опыте эти самые потребности (в привязанности, безопасности, благодарности) и удостоверился, что не только партнер может их удовлетворить. Чтобы взять на себя ответственность, мне были необходимы свобода пространства и доверие, и сегодня я с упоением наслаждаюсь взаимопониманием со своей женой. Теперь я знаю, что свобода, которую мы предоставляем друг другу, связывает нас еще крепче.
