Вернувшись в те же места через двадцать пять лет, я был поражен, увидев изгороди и загоны, где теперь держали взаперти стада. Больше нет времени бегать по полям, довольно нескольких рядов колючей проволоки! И стадо топчется на месте. А пастух превратился в сторожа!
Я часто раздумывал о школе и воспитании, о семьях и приютах для подростков, об интернатах и исправительных заведениях – обо всех тех местах, где, как считается, должны принимать и воспитывать, и где все жалуются на «нехватку времени». И я начал мечтать о добрых отношениях между людьми.
Разумеется, я никому не желаю быть бараном, ни в прямом, ни в переносном смысле! Я мечтаю о том, чтобы любой человек, связанный со службами социальной помощи и воспитания, смог почувствовать себя свободным, как пастух, смог подумать и выбрать путь, наиболее подходящий для каждого подопечного. Я мечтаю, чтобы любой человек, связанный с системой обучения, смог попросить о помощи – и быть поддержанным; чтобы он смог сказать, что ему страшно или что дела у него идут неважно, – и быть услышанным; сказать, что ему что-то не удается, – и быть ободренным; показать свое смятение – и быть понятым. А не топтаться в загоне.
Я очень часто работаю в школах и постоянно слышу одну и ту же жалобу: «Но у нас нет времени!»
Директор одной крупной школы в Брюсселе говорил мне после лекции, во время которой я упоминал об образе пастуха: «Вы совершенно правы. Ни родители, ни ученики не знают, что значит подумать не спеша. Есть две вещи которые без конца слышат ученики, и это «Поспеши, поспеши!» и «Скорее, скорее!».
Действительно ли у нас нет времени, или же мы не желаем понимать, что важно, а что нет? Часто мы суетимся по хозяйству, гоняемся за материальными ценностями. Так одна супружеская пара осознала, что свое «нет времени», кроме как за ужином, общаться со своими детьми, они объясняли ремонтом дома. Они решили обновить кухню, гостиную и переустроить сад. Кроме того, «нужно было» поменять старую машину, и они только что купили новую семейную машину с дизельным двигателем!
Дети жаловались, что родители всегда заняты, и начинали плохо вести себя: злились, хулиганили в школе, плохо учились, дулись… Родители, принявшиеся было обвинять детей в отсутствии дисциплины и недостатке уважения, наконец, заметили, что они на какое-то время изменили свои приоритеты, поставив на первый план дом и комфорт. Результатом этого стали переутомление от работы и финансовые проблемы. Осознав это, родители пересмотрели свои приоритеты и то, как они используют свое время.
К чему новая кухня, если в ней едят в одиночестве или обижаются друг на друга? К чему новая гостиная, если нет времени посидеть в ней? К чему новая машина, если во время каждой поездки все ссорятся, если нет времени путешествовать, поехать погулять в лес или отправиться в отпуск?
Что важнее – стулья или возможность выслушать?
Несколько лет назад Франсуа, принимавший участие в тренингах по ненасильственному общению, позвонил мне и попросил о помощи. Его недавно назначили директором Дома молодежи в одном неблагополучном квартале Брюсселя. Там царила кошмарная обстановка. Якобы взбунтовавшаяся молодежь разгромила общую комнату, предназначенную для встреч и творческих кружков.
Франсуа давно работал в социальной и гуманитарной сфере, но никогда еще не занимался молодыми людьми с улицы. Я встретился с ним и членами его команды, хорошо знающими этот квартал. Я кое-что узнал об истории бунта и, не торопясь, обсудил его с некоторыми молодыми людьми. Оказывается, предыдущая дирекция обещала им разные кружки и программы и не сдержала обещания. Молодые люди были разочарованы в своих ожиданиях, и однажды, когда им объявили об окончательной ликвидации программы, они разломали все стулья и кресла в общей комнате!
Франсуа сказал мне, что его начальство настаивает, чтобы он немедленно привел дом в приличное состояние и купил недостающую мебель. Он спрашивал, что я думаю об этом. Я ответил: «Зачем перестраивать дом, если бомба еще не обезврежена? Это почти провокация: молодежь заметит, что нашлись деньги на замену мебели, а не на нужды людей! Это самый надежный способ снова взорвать ситуацию! У них создалось – верное или неверное – впечатление, что с ними не считаются, что к ним относятся, как к вещам, которые можно перегонять с одной программы на другую. К ним нужно срочно проявить человеческое уважение, выслушать их и попытаться понять, чем они не удовлетворены».
По его просьбе я согласился выслушать молодежь, подумать, как восстановить мир. Он хотел, чтобы я составил коммерческое предложение на определенную сумму, которое он мог бы предъявить дирекции. Не слишком хорошо представляя, сколько часов отнимет у меня эта работа, я предложил четыре модуля по четыре часа на протяжении двух недель, при этом весь бюджет составлял порядка двадцати тысяч тогдашних бельгийских франков.
Через неделю Франсуа позвонил мне и сообщил, что мое предложение отклонено, так как дирекция исчерпала бюджет на текущий год, проголосовав за выделение ста пятидесяти тысяч франков на обновление общей комнаты и покупку стульев. Вдобавок он уточнил, что дирекция считала это приоритетом: чтобы молодежь хорошо себя чувствовала, необходим уютный интерьер; но она собиралась усилить наблюдение, чтобы гарантировать бережное отношение к мебели.
Эта непридуманная история показывает, как похожи на нас наши учреждения – тем, что все еще не ставят в центр своих интересов и обязанностей человека, но усиленно занимаются тем, что окружает человека.
Насилие – это взрыв бомбы на поле нереализованной жизни
Колючую проволоку начинают натягивать именно тогда, когда не хватает слов, чтобы высказаться, и терпения, чтобы выслушать.
Однажды мы повели два десятка проблемных молодых людей в поход, где собирались лазать по канатам и подвесным мостам в тренировочном лагере парашютно-десантного полка. Этот лагерь находится на природе и ничем не огорожен. Мы получили массу предостережений от кураторов: «Они опасны, получше следите за ними, не дайте им убежать…» или «Вы с ума сошли, они будут воровать и устроят бузу в первом же кафе, возвращайтесь обратно в тот же вечер».
Мы уехали, полные уверенности в себе. И не зря. Когда молодые люди живущие, как правило, в четырех стенах приюта или на улице, проводят время вот так, на открытом воздухе, когда они балансируют на страховочном тросе, а под ногами у них – сто метров пустоты, или лазают по обезьяньим мостам, натянутым в ущельях над макушками сосен, когда им жарко, голодно и страшно, когда вечером у костра они спорят, кричат и смеются вместе с внимательными к ним взрослыми, когда поставлены палатки и варится еда, ни одному из них никогда не захочется оказаться в другом месте. Что их удерживает? Блаженное состояние, наполненное смыслом того, что они делают, и ощущением, что они живут.
Все мы опасны, если наша жизненная сила не находит возможности выхода, если не с кем поделиться своими трудностями и негде найти понимание. Насилие – это взрыв бомбы на поле нереализованной жизни.
3. Смысл и чувство
«Берег дает шанс реке»
Я уже не помню, кому принадлежит эта прекрасная фраза. Действительно, река без берега превращается в болото и уже не течет дальше. Мы нуждаемся в смысле, как в хлебе. Мы нуждаемся как в смысле, так и в чувстве – в чем бы они ни выражались. Сложнее всего понять и дать понять, что берег – это союзник реки, ее друг, приверженец, что река не терпит берег, а опирается на него и черпает в нем силу.
