Заложили особняк, место для которого я тщательнейшим образом рассчитал согласно моей теории. После того, как первичные работы будут завершены, я начну исследования. Как только получу первые результаты, немедля пошлю тебе весточку, чтобы ты разделил радость со мной и моей семьей.
Твой старый добрый друг, М.»
(единственное уцелевшее письмо лорда Малберри своему университетскому другу)
История восьмая, в которой правда гораздо глубже, чем казалось
Притихли травы,
Некому больше слушать
Шелест ковыля.
(Мацуо Басё)
«Я столько раз должен был умереть, что даже перестал страшиться смерти. Есть ли смысл бояться неизбежного? Напротив, я стал желать ее так сильно, что сам стал желанным для тех, кто больше всего хотел жить. Для мертвых»
(Из дневников Кимуры Сораты, май, 2013 г.)
После закрытия «Дзюсан» Генри постоянно думал о том, что сделал недостаточно. Строго говоря, он вовсе ничего не сделал, ведь так же, как и Филлис не дождалась спасения, так и Сората, выпустив его, слишком неверную, руку, рухнул в черную пропасть без дна. А Генри… Генри улетел, боясь заглянуть туда следом за ним. Он утешал себя мыслью, что это не только его решение, что они пришли к нему оба, они оба хотели забыть, что когда-то знали друг друга. Но возможно ли это? Нет, Генри быстро понял, что это не было возможным с самого начала.
После этого он начал искать. Не важно, что, не важно, где. Он шел напролом, по только ему понятным подсказкам, вслед за целью, которую придумал для себя сам. А потом так вышло, что эта выдуманная цель стала настоящей, ради которой Генри начал жить.
Полгода прошли незаметно, в попытках привыкнуть к спокойной жизни, в попытках обмануть себя. Именно тогда они съехались с Кейт, которая внезапно стала той самой опорой, которой ему так недоставало. Отношения их развивались стремительно, для Генри, наверное, слишком стремительно, не такой он был человек. Через месяц они стали жить в холостяцком жилище Генри, еще через месяц стали выбирать новую квартиру, чтобы нравилась обоим. Но, как выяснилось, нравилась она только Генри. Шли дни, семейная жизнь наладилась, из Кейт получилась прекрасная хозяйка, из Генри не получился никто, но ее он устраивал и таким. Это была бы идеальная история, если бы не «Дзюсан». «Дзюсан» никогда и никого не отпускает.
После письма от анонима, ничто не могло остановить Макалистера от искушения, даже умоляющие глаза Кейт. Генри хотел и боялся вернуться на Синтар. Примерно тогда же он впервые почувствовал себя другим. Много позже, после нескольких дней в полицейском участке по подозрению в причастности к убийству, он понял, что это не он стал другим, а мир вокруг него в тот момент был другим. С тех пор Генри начал упорно совершенствовать это свое новое умение, пока не научился погружаться в мир духов по собственному желанию.
Он отлично помнил леденящий ужас от первого увиденного там призрака. Он возник из плывущего, точно знойное марево, воздуха прямо перед Макалистером. Его лицо, фигура, даже складки на одежде были до того пугающе реальны, что казались почти осязаемыми. Рядом с ним даже сам Генри почувствовал себя призраком в куда большей степени. И кровавая рана на виске тоже была почти реальной – прикоснись, и пальцы испачкаются в теплой красной жиже. Генри отшатнулся, и видение тут же исчезло. В мир вернулись краски и четкость, призрачный холод лишь напоминал о случившемся. Это была изнанка мира живых, оборотная сторона, повторяющая его с точностью до наоборот. Генри нашел информацию о чем-то подобном в Интернете, там это место назвали теневой стороной. И в ней действовали свои законы, не похожие на законы живых, живым там вообще не место. Только, попав туда однажды, Генри возвращался, и возвращался, и возвращался до тех пор, пока не стал своим. Это и пугало его и внушало уверенность в себе. Он сможет спасти Сорату, если понадобится, на этот раз точно сможет.
– О чем ты задумался?
Генри вздрогнул, не заметив, как успел уйти в себя так глубоко, что вопрос Сораты заставил его встрепенуться.
– Да так, – отмахнулся он. – Почему ты не взял трость?
После странных слов Сораты они оба молчали уже какое-то время, каждый со своей стороны не стремился нарушить повисшей в воздухе неловкости, вот Генри и задумался.
– В лесу с ней было бы неудобно, – Кимура поддел носком белых конверсов жухлую листву. – Слишком мягко.
Лес вокруг был наполнен обычными звуками жизни, чириканьем птиц, шумом ветра, заблудившегося в высоких кронах, где-то за деревьями рокотало неспокойное осеннее море. Ковер палой листвы и иголок пружинил под ногами, сглаживая шорох шагов, и без того тонущий в разноголосье природы. Генри старался подстраиваться под темп своего спутника, идущего не слишком медленно, но с заметным старанием.
– Пожалуй, – согласился Макалистер и снова замолчал.
Они прошли так еще с четверть часа, всматриваясь в разные стороны, пока Сората не выдержал первым.
– Генри, – тихо позвал он и остановился. – Насчет того, что я сказал, про остров и… и про тебя. Генри, я погорячился. Не принимай мои слова близко к сердцу.
– Твои слова? – Генри обернулся, собираясь выдать все за шутку, только сразу понял, глядя в серьезные глаза Сораты, что из этого ничего не выйдет. – Слушай, ты в последнее время сам не свой, я же вижу и все понимаю. И к тому же ты не сказал ничего такого. Мне тоже хочется узнать, почему Синтар так тесно связан с тобой, да и со мной тоже. Чувствую, что если мы разгадаем эту загадку, то станем свободными.
Сората широко распахнул глаза.
– Генри… Спасибо, Генри.
– За что? – не понял он, однако Сората уже отвел взгляд и пошел вперед. – Эй, подожди!
– Догоняй, – Кимура прибавил шагу и оглянулся через плечо. – Ведь тебе еще столько нужно мне рассказать.
– О чем это ты?
Генри поравнялся с ним и попытался заглянуть в лицо, но Сората будто специально избегал этого. Тропа уже успела окончательно исчезнуть, осталось только ощущение верного направления. Тени стали гуще, деревья – выше, и Макалистер пропустил момент, когда остальные звуки полностью заглушили шум волн. Они с Соратой взошли на небольшой пригорок, после чего резко спустились вниз, в овраг, дорога стала неровной и ухабистой, прелый ковер под ногами был старым и пах сыростью.
– О том, что ты видел у маяка, – ответил Сората и схватился за ветку, подошвы легких конверсов заскользили по гнили и влажной земле, едва не утащив его вниз по склону. Договорил он уже внизу. – Не отрицай, ты вел себя странно. Пугающе странно. Что ты делал? Ты… колдовал?
Генри соскользнул следом, цепляясь за торчащие ветви. Не спеша, отряхнул грязь с кроссовок. Знал, что Сората припомнит тот случай и обязательно спросит, но ответ явно был слишком сложным, чтобы высказаться в нескольких словах. Но Генри все же попробовал.
