– Искал душу смотрителя.
– Очень интересно, – Хибики отступил на пару шагов и опустился в кресло. – И как, нашли?
Его отношение всегда успокаивало Макалистера, внушало приятное ощущение, что он – такой же, как все, и в нем нет ничего ненормального. Поэтому он решил говорить начистоту.
– Не нашел. Ее вообще нет на острове, если бы была, я бы ее почувствовал.
– То есть мертвое тело есть, а души, отделившейся от него, нет? – Хибики задумчиво поджал губы. – Такое вообще бывает?
Генри и сам задумывался о том же.
– Не знаю. В любом случае, даже если такое возможно, так не должно быть. Душа не может исчезнуть так быстро.
– Ах, да, вы же верите, что она бродит по земле сколько? Три дня или сорок? Вы католик?
– Меня воспитывали в рамках пресвитерианской шотландской церкви, – ответил Генри, – но религия меня интересовала мало, сам понимаешь, почему. В любом случае я почувствовал хотя бы связь, оставшуюся после смерти, а ее нет. Как будто, – Генри зябко передернул плечами, – Отоя умер давным-давно.
Курихара невесело усмехнулся:
– Нам только зомби не хватало.
Он резко обернулся и бросил на Генри предостерегающий взгляд. Почти сразу следом за этим открылась дверь, и в гостиную вошел Фишер.
– Не помешаю, молодые люди?
Он улыбнулся, и Генри с большим трудом выдал ответное подобие дружелюбия. Фишер прошелся по комнате, обошел ее всю, как будто что-то вынюхивал, пока не остановился возле них.
– Скажу начистоту. Мне известно, что Кимура-сан не просто так купил именно этот остров и решил открыть именно детский приют. Также мне известно, что Кимура-сан, скажем так, некоторое время наблюдался у психиатра, разумеется, чисто в профилактических целях, но, – Фишер поймал взгляд Генри, – мне интересно, насколько успешными были эти профилактические меры?
– О чем вы? – Генри перевел взгляд на Хибики. – Какой такой психиатр? Я ничего об этом не знаю.
Курихара закатил глаза и, повернувшись к доктору, резковато спросил:
– А мне вот интересно, с какой целью вы пытаетесь выведать сведения о Кимуре.
– Что вы, что вы! – Фишер вскинул руки. – Не делайте поспешных выводов, юноша. А то можно подумать, вы видите во мне злодея. Просто подумайте сами, этот истерический приступ, разговоры о призраках…
– Он был не в себе.
– Вот и я о чем, – Фишер прищурился. – Кимуре-сану нужно больше отдыхать и меньше работать. Иначе нового срыва не избежать. Еще один курс лечения в психиатрической клинике серьезно подорвет его репутацию в деловых кругах, да…
Генри, наконец, понял, к чему тот клонил.
– Вы считаете Сорату сумасшедшим?
– Разве я такое говорил? – удивился Фишер, и Курихара поспешил вмешаться.
– В любом случае, здоровье Кимуры вопрос его семейного врача, не ваш. Мы со всем разберемся, как только выберемся с острова.
– Надеюсь, это случится как можно скорее. Прошу меня простить, – Фишер кивнул и вышел из комнаты. Генри недоуменно переглянулся с Хибики.
– Что это было?
– Не знаю, но советую вам держать ухо востро, – Курихара поднялся, пересек гостиную и выглянул за дверь. – Мне не нравится Фишер.
– Ты читал его мысли? – задал Генри интересующий его вопрос.
– Я давно не читаю мысли, – ответил Хибики. – И крайне этим доволен. Жаль, что вы так и не нашли облегчения.
Макалистер проводил его взглядом и еще некоторое время продолжил смотреть на закрывшуюся дверь.
Ему не нужно было облегчение, и спасение тоже не нужно. Невозможно спастись от самого себя.
За окнами совсем стемнело, сквозь открытую фрамугу проникал промозглый сырой воздух, несущий с собой тягостный влажный запах осени. Подул ветер, и с букетика китайских колокольчиков облетели лепестки, усеивая полированную столешницу голубыми нежными лоскутками. Генри поежился, поднялся, чтобы закрыть окно, как вдруг почувствовал постороннее присутствие. Оно давило между лопаток ощущением близкой опасности. Потом кто-то еле слышно вздохнул, прошелестела одежда, Генри вздрогнул от царапнувшего затылок холода, и все исчезло. Колокольчики стояли в вазах, чуть покачивая на сквозняке синими головками бутонов, совершенно нетронутыми.
В коридоре третьего этажа слышались голоса из-за закрытых дверей, люди собирались укладываться спать, больше тут нечем заняться по вечерам. Спальня Сораты находилась дальше всех по коридору, за поворотом, из-за которого вышел Кутанаги и, не обращая на Генри внимания, прошел мимо. Макалистер посторонился и проводил его взглядом. Что-то его смутило, возможно, запах. Как будто лилии, но и словно бы легкая гнильца. Так пахнут цветы, слишком долго стоявшие в вазе. А еще Кутанаги толкнул его и даже не извинился.
И спустя несколько минут Генри услышал крик.
Генри успел первым. Сразу разглядеть ничего не получилось, окно было скрыто жалюзи, и в спальне царил призрачный полумрак. И только потом Генри увидел Сорату.
– Сора? – он замер на месте, вмиг растеряв весь пыл. – Это ты кричал?
Кимура молча смотрел перед собой, сидя на постели. Тонкое одеяло, которым он, видимо, был накрыт, наполовину валялось на полу, там же лежала подушка – слишком далеко, чтобы просто упасть.
– Сора?
Кимура моргнул, плечи дрогнули, и он порывисто вскочил с кровати и бросился к Генри, замерев всего в полушаге от него, словно натолкнулся на невидимую стену. Выглядел он пугающе.
– Генри, – он вдруг схватил его за воротник. Глаза лихорадочно блестели, ловя отблески света из коридора. – Они тут, они повсюду, повсюду…
Он быстро-быстро заговорил, сбиваясь на едва различимый шепот, путаясь и задыхаясь. Холодные пальцы так крепко вцепились в свитер Генри, что костяшки побелели.
– Кто? – спросил Генри и взял его за запястья, кожа буквально обжигала холодом. – Кого ты видел?
Сората поднял на него мутный взгляд, затуманенный то ли шоком, то ли принятыми лекарствами, которые советовала Кейт.
– Кто тут был? Кого ты видел? – Генри взял его руки, и Сората покачнулся, цепляясь за него еще яростнее. Из коридора послышались голоса и звук приближающихся шагов. Сората внезапно потянул Генри на себя и шепнул ему прямо в лицо:
– Пауки, Генри. Туча пауков. Я видел их. Они были везде… Везде…
Его взгляд сделался на миг ясным и вполне осознанным, и Макалистер понял, что он верит в свои слова, только вот не было тут никаких пауков и быть, скорее всего, не могло. В это время в комнату заглянули Масамуне и Хасегава.
– Что за шум? – деловито осведомилась Руми и с любопытством огляделась. – Ничего, что мы тут вам обниматься мешаем? У Сораты, кстати, постельный режим не в том смысле, в котором вы решили.
