По ее губам Генри прочитал несколько коротких слов.
Теневая сторона отпустила его, и Генри побежал.
Пестрый край платья мелькал то тут, то там. Макалистер бежал без оглядки, не зная, бежит ли за ним Кимура. Лес расступался перед ним, позволяя продолжать преследование. На губах запеклась кровь.
Тория показалась за деревьями внезапно, словно сама была призраком. Деревянные столбы с перекладинами в хлопьях старой краски. Генри остановился, не добежав десятка шагов. Перед ним начиналась лестница, чьи разбитые ступени вели в клубящийся утренний туман. Ровно посередине между двух столбов стояла девочка с фонариком. Макалистер позволил утащить себя на теневую сторону, и переход прошел плавно и мягко, почти незаметно, только тут лес был гуще и тише, а ворота алели, как заходящее солнце в морозный день.
– Кто ты?
Вопрос сорвался с языка сам собой. Существо смотрело на Генри и молчало.
– Кто ты? Чего ты хочешь?
Внутри фонаря загорелась свеча, и тонкая красная бумага замерцала всеми оттенками рыжего. Генри вгляделся в огонь и уже не смог оторвать взгляда. Огонь нашептывал ему странные картины…
Ночь, яркий свет и пламя, лижущее черное безлунное небо. Людские крики, боль и агония. В окне плачет ребенок, голодные рыжие языки уже охватили крышу. Вокруг люди, они стоят и смотрят. Ребенок кричит, пламя ревет.
Генри плотно сомкнул веки, но видения никуда не делись. В каких-то было много крови, в каких-то – болтающиеся на веревках тела. Были корабли, севшие на мель, матери, топящие своих детей в корыте, девушки, забитые камнями, жертвы кровавым богам и человеческая жестокость, превосходящая всякие грани. Это было давно, и люди эти уже стали призраками, но Генри видел их так, будто побывал в прошлом.
И над всем этим парило нечто… нечто очень злое.
– Перестань! – взмолился Генри. – Я понял. Я тебя понял.
Пламя свечи загорелось ярче, бумага вспыхнула, и вот уже вместо фонаря пальцы девочки сжимают длинные черные волосы. С обрубленной шеи капает густая черная кровь, и мертвая голова смотрит на Генри остекленевшим взглядом. Девочка поднимает голову выше, и синие бескровные губы размыкаются…
Холодное синее пламя охватывает жуткую фигуру, и в нем тонут страшные слова.
Генри резко обернулся и за секунду до того, как вернулся обратно в реальный мир, увидел взволнованное лицо Сораты.
– Генри, вернись, – попросил он тихо, и Макалистера вытолкнуло в реальность.
Лес шуршал умиротворенно, птицы все так же чирикали меж ветвей. Казалось, что прошла целая жизнь с той секунды, как фонарь превратился в голову и сказал одно слово.
– Берегись.
– Что?
Генри мотнул головой, и со лба сорвались крупные капли пота.
– Нужно вернуться в дом, что-то происходит.
– О чем ты? – спросил Сората. – Генри, ты меня пугаешь. Сорвался с места, как будто… Что ты увидел?
Это нельзя скрывать, Макалистер понимал, поэтому передал все с первой до последней минуты. Сората не перебивал, а когда Генри закончил, подошел к подножию лестницы и опустился на колени возле невысокого белого валуна. Основание его уже заросло травой, Сората осторожно счистил ногтями наросты мха.
– Здесь должна быть надпись. Название храма или имя почитаемого в нем божества. Мы называем их Ками
[6].
Генри опустился на колени рядом и притронулся к высеченным в камне иероглифам.
– Я не понимаю. Ты можешь прочитать?
Кимура беззвучно зашевелил губами. Через минуту он сдался.
– Нет. Камень слишком старый, надпись почти стерлась.
– Ты думаешь, я видел… я видел божество?
Сората посмотрел на него и коротко кивнул.
– Думаю, да. Подумай сам, похоже это на обычный призрак?
Макалистер вынужденно признал, что нет. И от этой мысли сделалось не по себе.
– Чем бы оно ни было, оно хотело предупредить об опасности. Мы все, я уверен, все в опасности.
Он поднялся, но Сората схватил его за руку и удержал.
– Генри. Генри, а ты не думал, что на самом деле в опасности именно ты?
– Что за глупости? – он потянул Сорату вверх, помогая подняться. – Острову нужен ты. Я точно знаю. Эксперимент Дикрайна тому подтверждение, и то, что духи желают получить твое тело, и что другие медиумы перед смертью пытались предупредить насчет тебя. Призраки указывали мне путь к тебе. Причем здесь я?
Сората прямо встретил его взгляд и неожиданно сильно сжал ладонь, которую все еще удерживал в руках.
– Именно поэтому. Если ты прав, то ты угроза. И если это захочет меня убить, то… то ты умрешь первым.
– Я не умру, – сказал Генри без промедления. – Я не для этого здесь, Сора. Видишь, даже боги на нашей стороне.
Он улыбнулся, желая приободрить его, и Сората невесело улыбнулся в ответ.
В окнах второго этажа, несмотря на ранний час, горел свет. Туманный пасмурный день только начинался, но уже не предвещал ничего хорошего. Генри первым вошел в холл, и Аями мгновенно бросилась к нему.
– Кимура-сама, Макалистер-сан, вас ждут в гостиной, просили послать вас туда как только вы придете.
Ее личико выражало любопытство пополам с тревогой, и Генри разделял последнее ее чувство.
– Спасибо, Аями, – поблагодарил Сората, скинул куртку и отдал ей. – Можешь быть свободна.
Как только девушка ушла, плечи его устало опустились.
– Мне это не нравится, Генри, – вздохнул он. – Совсем не нравится.
– Может, Масамуне просто хочет устроить тебе выволочку за побег?
– Если бы дело было только в этом, он бы не стал привлекать прислугу. Здесь что-то посерьезней. Идем?
Он поправил джемпер перед зеркалом, пригладил волосы и, не оглядываясь, направился к лестнице наверх.
Макалистер разделял его предчувствия. Перед дверью гостиной он остановил Сорату и сказал тихо.
– Что бы не случилось, не теряй головы.
– Моя голова всегда при мне, – ответил Сората и вошел внутрь.
– А мы вас уже заждались! – немедленно отреагировал доктор Фишер. Его сухая темная фигура ссутулилась в мягком кресле, как воронья тушка, и глаза следили за вошедшими так же внимательно. – Любите ранние прогулки, как я погляжу.
Сората с достоинством кивнул.
– Доброе утро всем. Прошу прощения, что заставили себя ждать. В чем причина собрания? На наш сигнал бедствия ответили?
Масамуне поднялся со своего места и поправил очки.
– Боюсь, господин, дело в другом.
