– Я не сумасшедший, – зачем-то пробормотал Сората, потрясенный переменами. – Ты веришь мне?
Мицуки не дрогнула, когда он положил ладони ей на плечи и заглянул в лицо.
– Верю. С самого начала я верила только вам, Кимура-сан.
– Никому не рассказывай, что сегодня произошло. Я не собирался убивать себя и не собираюсь. И лучше, если Масамуне с Фишером не узнают о том, что произошло.
Из комнаты Саваки он вышел в заметно воодушевленном настроении, впрочем, и оно сразу вернулось на прежний уровень. Да, на его стороне теперь Мицуки, но вот Генри, кажется, ему не верит. Так же, как и все остальные.
Возвращаться к себе Сората не хотел. Даже после того, как он удостоверился, что никакой веревки в его комнате нет. Постоянно казалось, что кто-то следит за ним, словно желает довести до состояния непреодолимого безумия.
А потом были попытки найти удачное место для тайника с непринятым лекарством. И коробка от Дэвида. И пистолет в ней. Он был таким ненастоящим, как будто картинка, вырезанная из глянцевого журнала. Сората взял его в руки, не задумываясь. Тяжелый, но как понять, заряженный или нет? Как специально, напротив висело зеркало, и в нем Сората увидел свое бледное лицо. Не лицо, маску кабуки. Так легко было убедить себя, что все это не на самом деле. Сейчас Сората понимал, что то были не его мысли, не совсем его. Он только сейчас начал вспоминать невесомые руки, обхватывающие его грудь и заставляющие поднести пистолет к виску. Просто, чтобы посмотреть, как это могло бы выглядеть. Неслышимый голос, нашептывающий слова, которых он всегда так боялся. Голос говорил ему, что он не нужен, что он лишний. И так легко было поверить и в это тоже. Очень легко поверить в том, что придумал сам…
Возникшей паузе Генри не придал значения. Воспользовался ею, чтобы обдумать новую информацию, а она, если и не меняла все, изрядно дополняла сложившуюся версию.
– Мне кажется, – сказал он вслух, – что на острове есть сила, которая хочет тебя заполучить, как медиума, оно же и подталкивает тебя к смерти. Это не дух и не призрак. Не знаю, что это такое, но оно несравнимо сильнее, чем все, с чем я сталкивался. Полагаю, что оно, чем бы ни было, родилось вместе с островом, ну или когда-то тогда. Она… она древняя и очень злая. Я много размышлял, зачем ей именно ты, и пришел к выводу, что эта сила пробовала захватить разных людей с даром, но их тела не выдерживали такой мощи. А ты способен ее сдержать. Не спрашивай, почему и как это возможно. Я всего лишь выдвигаю предположения.
Впрочем, Сората и не спешил его прерывать или задавать вопросы. Сидел за спиной и молча слушал.
– Я не знаю, что произойдет, если у него получится, но уверен, что ничего хорошего. Возможно, твоя смерть не входит в планы, и эти попытки свести тебя с ума нужны для чего-то другого, – Генри запрокинул голову, однако не сумел увидеть Сорату. – Не переживай, мы что-нибудь придумаем. Хибики помогает мне с переводом магической книги Малберри, я найду способ еще раз поговорить с божеством острова. Я дал тебе обещание, помнишь? Я его сдержу.
Генри поднялся на ноги и подошел к камину. Свитер все еще был мокрым, от ткани исходило тепло испаряющейся влаги. Генри протянул руку к огню, и в этот момент снова ощутил то давящее паническое чувство, что напугало его в подземном гроте. Будто в затылок смотрят тысячи недобрых взглядов. Спина вмиг напряглась, по коже побежали мурашки.
– Что ты, черт возьми, такое? – спросил он, медленно оборачиваясь. Тело двигалось как во сне, голова чуть кружилась, словно от недостатка кислорода. Дышать и правда стало гораздо сложнее, температура упала на несколько градусов, не сильно, но Генри пробрал озноб.
– Ты действительно хочешь это знать, чужестранец?
Голос охрип, изменился, но оставался голосом Сораты. И Генри хотелось зажать уши ладонями, чтобы его не слышать.
Он сидел на диване, закинув ногу на ногу, и изучал Генри отсутствующим взглядом черных глаз. Под гнетом этой неестественно угольной черноты белок почти исчез, и от того взгляд этот внушал настоящий ужас. Что-то жуткое смотрело на Генри с их дна. А Сораты так не было.
Генри незаметно завел руку за спину.
– И что ты сделаешь? Выстрелишь?
Генри готов был поклясться, что взгляд Сораты не мог уследить за этим движением, но, похоже, существо внутри него видело мир иным способом. Генри резко выхватил из-за спины пистолет и навел на него.
– Просто уйди. Оставь Сорату в покое.
Тело Кимуры дернулось, поднялось и, как кукла на веревочках, качнулось в сторону Макалистера. Нервы были на пределе. Отблески огня отбрасывали на смуглую кожу танцующие тени. Это было похоже на какой-то страшный, неправильный спектакль. Генри попятился, но дальше отступать было некуда.
– Стреляй.
Оно заставило Сорату выпрямиться и развести руки в стороны, открывая беззащитную грудь.
– Убей его, прекрати свои и его страдания. Он мучается. Его терзает чувство вины, страха, ответственности. Он боится прошлого, настоящего и будущего. Он боится тебя, чужестранец. Убей его, заставь это сердце успокоиться.
Он говорил и незаметно приближался, пока дуло пистолета не уперлось ему в грудь. Руки Генри задрожали, он едва справлялся с собой.
– Это не его слова, – неуверенно сказал он. – Кто ты? Скажи, кто ты?
Губы Сораты дрогнули, изогнулись в усмешке. Так близко – Генри и не заметил, как прижал руку к себе, не опуская пистолета, но и подпустив Сорату к себе почти вплотную. Он чувствовал его запах, его новый запах.
Омерзительно пахло увядшими лилиями.
Сората сделал еще один шаг, и Генри выронил пистолет. Тело отказывалось подчиняться, мысли заволакивало туманом, он тонул в нем. Сората прижался к нему, поднял голову и, чуть касаясь губами уха, прошептал всего четыре слога, смысл которых Генри не мог уловить.
А потом на шее сомкнулись сильные ледяные пальцы.
Это произошло так неожиданно. Генри уперся спиной в каминную полку, огонь почти лизал его ноги, а Сората лишь усиливал давление. Его лицо – Генри отлично видел – ничего не выражало. Казалось, он спал. Макалистер вцепился в его руки, попытался отодрать от себя, а, не сумев, ударил в живот. Хватка ослабла, и Генри оттолкнул Сорату. Воздух хлынул в легкие, он закашлялся, пытаясь прийти в себя, и ногой отбросил пистолет подальше от себя.
– Сора! – позвал он, уверенный, что где-то там, в глубине, друг жив и слышит его. – Сора, не смей сдаваться!
– Это бессмысленно, – покачал он головой. – Но я благодарен тебе за помощь. Без тебя было бы гораздо сложнее.
Он выпрямился и развел руки. Повинуясь этому жесту все предметы в комнате пришли в движение и медленно поднялись в воздух. Генри в ужасе наблюдал за тем, как массивный старый диван, угрожающе накренясь, зависает над полом. Стало ясно, что произошло здесь в ночь, когда пропал Отоя. Мелкие вещи кружились вокруг, как потревоженный рой, и в центре на цыпочках стоял Сората, будто его тоже тянуло вверх неведомой чудовищной силой. Спина его неестественно изогнулась, шея напряглась, на вспотевшем бледном лбу проступили вздувшиеся вены. Казалось, что его разрывает на части изнутри.
