– Сора! – Генри дернулся было к нему и едва успел уклониться от метящего в лицо стакана. Тот ударился о стену и рассыпался мелкими осколками, тут же закружившимися в воздухе острым дождем, и осыпался на Генри, раня голые плечи и спину. Запахло кровью.
Внезапно поднялся сильный ветер, пламя в камине испуганно взметнулось и погасло, а вместе с ним исчез единственный источник света. Теперь в сумраке горели лишь глаза Сораты – тлеющими угольками.
– Зачем тебе это нужно? – спросил Генри отчаянно. – Почему именно он? Почему ты не возьмешь кого-то другого? Почему не меня?
Сората рассмеялся, но смех был ненастоящим, механическим, как у заводной куклы.
– Почему? Почему… – он поднес ладонь к лицу и с наслаждением лизнул, оставляя на коже глубокие кровоточащие раны. – Найди ответ сам. Если выживешь.
Первым упал диван. С грохотом он повалился на бок, а следом за ним посыпалось все остальное. Генри нагнулся и прикрыл голову руками. Сейчас. Один единственный шанс, и он лишь смутно представлял, насколько это может ему помочь. Макалистер рванул вперед, на ходу доставая из кармана матерчатый амулет, купленный в магазинчике возле гостиницы. Один шанс на миллион, и Генри ставил на него обе жизни.
Сората, точнее тот, кто им управлял, не успел ничего сделать. Генри налетел на него, обхватил за пояс и, падая, прижал омаммори к его груди. Там, где было сердце. От удара выбило весь воздух из легких. Сората под ним выгнулся и громко закричал. В нем оказалось столько силы, что Генри пришлось всем своим весом прижимать его к полу, пока он не перестал сопротивляться и не затих. Они лежали посреди хаоса, окровавленные и мокрые. Генри не сразу смог подняться, от напряжения мышцы совсем одеревенели. Он повалился на спину и лежал так до тех пор, пока Сората рядом не застонал.
– Эй? – Генри приподнялся и навис над ним, пытаясь по лицу понять, он ли это или все еще нет. – Сората?
– М?..
Он открыл глаза и сонно поморгал.
– Слава богу! – Генри помог ему подняться. – Ничего не говори. Нужно поскорее отвести тебя в особняк. Я только оденусь.
Он нашел мокрый свитер, торопливо натянул и вернулся к все еще растерянному Сорате.
– Обопрись на меня.
Он протянул руку, и тут дом наполнился светом и человеческими голосами. Генри прикрыл глаза от бьющего в глаза луча.
– Макалистер, немедленно отойдите от него, – приказал Масамуне. – Что… что вы сделали с моим господином? Фишер-сэнсэй…
Фишер наклонился и, подняв с пола пистолет, направил на Генри.
– Не делайте резких движений, мой дорогой друг, – ласково сказал он. – Не хотелось бы в вас стрелять. Но у меня может не быть выбора.
История четырнадцатая, в которой зло приоткрывает свое лицо
Моя любовь была,
Как утренняя луна,
Но мы расстались.
Теперь я все сильнее
Ненавижу свет зари.
«Все происходящее с нами рано или поздно заставляет ценить время. Его невозможно вернуть, невозможно купить. Нам кажется, что все под контролем, но оно все равно утекает».
(Из дневников Кимуры Сораты, дата не указана)
– Стойте! Немедленно остановитесь!
Сората вышел вперед и заслонил Генри собой. Мокрый, бледный, окровавленный, он вызывал скорее жалость, чем уважение, однако Фишер, выждав несколько весьма напряженных секунд, опустил пистолет.
– Ну что вы, я же не собирался и правда стрелять в дорогого Генри. Насилие, это, знаете ли, не мой метод.
Генри не поверил ему ни на грош. Блеклые глаза немца следили за ним через плечо Кимуры, будто говоря – мы с тобой не закончили. Я буду наблюдать за тобой. И Генри не спешил делать резких движений, по себе знал, что даже опущенное оружие в руке безумца способно убить за секунды. Фишер не казался безумцем, но его взгляд говорил об обратном.
– Держите его на прицеле, Фишер-сэнсэй, – вдруг приказал Масамуне. – Господин, отойдите в сторону. С нами вы будете в безопасности.
Он протянул руку, он не сомневался, кого выберет Сората. Эта отупляющая уверенность в себе буквально фонтанировала из него. Странно, но именно сейчас она казалась Макалистеру особенно пугающей. Надо же, под прицелом все чувства странным образом обостряются.
Сората нервно дернулся.
– Я повторю, доктор, уберите оружие. Маса, прекрати нести чушь. Со мной все в порядке.
– У вас кровь!
Кимура поднес ладонь к лицу, только сейчас заметив глубокий разрез, пересекающий ее. Капли крови падали на пол и разбивались.
– Со мной… со мной все хорошо, – повторил Сората. – Я не позволю вам причинить вред моему другу. Я достаточно ясно выражаюсь?
Эти слова звучали в голове у Генри всю обратную дорогу. Дождь лил не переставая, холодный и как будто липкий, от него хотелось поскорее отмыться. Сората шел впереди под бдительным присмотром Масамуне, ничуть не поверившего в непричастность Генри. Он то и дело оглядывался, будто боялся, что тот сбежит под покровом сумерек. Но сзади с фонарем шел Фишер, перекрывая пути к отступлению.
Генри чувствовал себя преступником, которого вели под конвоем.
От ворот они увидели приближающуюся фигурку под ярким цветным зонтом. Серая хмарь дождя не могла полностью скрыть сочное пятно, так вырывающееся из контекста. Мицуки поравнялась с ними и замерла испуганной птичкой. Огромные, темные глаза влажно блестели, взгляд перебегал с одного лица на другое, пока не нашел Сорату.
– Кимура-сан! Ах, Кимура-сан, вы живы!
Она прижала ладонь ко рту и всхлипнула.
– Ки… Ки… Кимура-сан…
Генри отвел взгляд от плачущей девушки и не увидел, как Сората подошел к ней, чтобы успокоить.
В холле их встретили все остальные. Хмурый Хибики кивком спросил, что произошло. Хасегава нервно притоптывала туфелькой рядом.
– Это больше невозможно игнорировать, – мрачно сказал Масамуне. – И я намерен с этим покончить.
– Покончить с чем? – Кейт подошла последней и непонимающе перевела взгляд с Масамуне на Генри. – Дорогой, что… Почему ты весь мокрый?
– Нет! – внезапно вмешалась Мицуки, от которой никто не ждал возражений. – Все это может подождать. Кейт, прошу вас, помогите мне. Кимура-сан пострадал. Смотрите, это кровь!
Кейт колебалась несколько секунд. Генри видел это по ее глазам, но не пытался вмешаться в ее решение. Наконец, она повернулась к Мицуки.
