К счастью, ради спасения рабочих мест рыбакам удалось объединить свои усилия, в корне поменяв подход к делу. Некоторые, например, перешли с тралового лова с большим побочным выловом (так называют пойманную рыбу и других морских обитателей, не являющихся целью промысла) на ловлю на крючок с леской или в ловушки, в которые попадается меньше рыбы, но, как правило, больше коммерческих сортов. Во всем мире, в частности в Мексике, Индии и Китае, побочный вылов до сих пор остается огромной проблемой, у которой есть всем известное, но, к сожалению, несостоятельное с политической точки зрения решение.
В Морро-Бэй группа индивидуальных владельцев рыболовецких судов объединилась с правительственными агентствами и Nature Conservancy (Обществом охраны природы) в так называемую совместную модель экологически рационального рыболовства. Теперь каждому судну в том регионе назначается квота на вылов разных сортов рыбы. Если рыбаки вылавливают слишком много того или иного сорта, они сообщают, где именно это случилось, и другие суда не работают какое-то время на указанном участке. Такое партнерство помогает защитить океан от перелова, устанавливает четкие пределы вылова и позволяет свести его побочный эффект к минимуму [40]. И при этом рыбаки не лишаются средств к существованию, сохраняя поголовье рыбы для будущих поколений.
Много лет назад мне довелось наблюдать нечто подобное на заливах и пляжах Южной Нижней Калифорнии. Я был тогда аспирантом, и мои научные руководители в один голос советовали мне даже не начинать изучать морских черепах в Мексике, потому что их поголовье за долгие годы браконьерства, загрязнения окружающей среды, постоянного перелова, истощения рыбных запасов и разрушения среды обитания успело резко сократиться. Большинство специалистов считали, что спасать черных морских черепах на тихоокеанском побережье Мексики уже слишком поздно. Но я был тогда молодым идеалистом, и мы с другом, Джеффом Семинофф (сейчас он руководит Программой оценки экологии морских черепах Национальной администрации по проблемам океанов и атмосферы — федерального агентства, которое занимается — вот это да! — проблемами океанов и атмосферы), запрыгнули в мой выгоревший на солнце International Harvester Travelall 1972 года выпуска и отправились в путь. Мы ехали от Тусона вдоль длинного хребта Нижней Калифорнии и тихоокеанского побережья материковой Мексики к месту, где появлялись на свет и росли черепахи, вдоль пляжей, куда эти животные тысячелетиями приплывали откладывать яйца.
Это была не туристическая часть тихоокеанского побережья Мексики. Баия де лос Анхелес, Пунта Абреоджос, Санта Розалита и Баия Магдалена — места, заселенные небольшими рыбацкими общинами. Там живут люди, чьи отцы, деды и прадеды испокон веков кормились благодаря морю. На протяжении двух десятилетий мы беседовали с местными рыбаками, дружили с ними. Мы нанимали их учить нас, а потом и наших учеников премудростям своего ремесла и возить нас в океан на своих пангас (семиметровых рыбацких лодках с небольшими подвесными моторами) на поиски черепах, гревшихся на поверхности воды или пасущихся в зарослях морских водорослей. Там мы метили животных, чтобы потом можно было отслеживать их перемещение. Местным рыбакам мы объяснили, что не работаем на правительство и не боремся с браконьерами, охотящимися за черепахами, поэтому от нас не следует ждать неприятностей. Мы хотели лишь оценить поголовье черепах, понаблюдать за ними и больше о них узнать.
Честно говоря, мной двигал и другой мотив: я хотел изменить представление этих людей о морских черепахах и тем самым, помимо всего прочего, обеспечить их дальнейшее существование (как черепах, так и самих рыбаков). Достижение этой цели казалось маловероятным: все специалисты по морским черепахам, с которыми я консультировался в США и Мексике, в один голос говорили, что это безнадежное дело. В небольших прибрежных общинах, о которых идет речь, морские черепахи считались важным источником пищи и неотъемлемым компонентом традиционной местной кухни. Если рыбаки не ели выловленных ими животных сами, они могли заработать кругленькую сумму, незаконно продавая черепашье мясо людям или ресторанам в других частях Мексики. Любому, кто лишь заикнулся бы об идее защиты черепах вместо употребления их в пищу, нужно было быть готовым к обвинениям в желании лишить местных жителей главного составляющего их образа жизни. И, как и в случае со многими другими рыбаками в любом уголке мира, идея отказаться от единственного известного им заработка — и дела, которое они искренне любили, — вряд ли показалась бы местным жителям хоть сколько-нибудь привлекательной. Кроме того, большинство сочло бы ее просто неосуществимой. Да и я скоро понял, что, родись я в их городке, занимался бы тем же делом, что и они. Как, впрочем, и некоторые из них, родись они там, где родился я, наверняка стали бы морскими биологами. (Не зря же все мы любили телепередачу Animal Planet.)
Мы с Джеффом поняли, что для начала надо понять мир рыбаков и его практические ограничения. Начали мы с малого и постепенно, шаг за шагом, шли вперед. Местные жители не были для нас ни оппонентами, ни злоумышленниками — это были такие же люди, как мы, и нам всем надо было найти способ взглянуть друг другу в глаза и увидеть в них нашу общую человечность. Хуан-де-ла-Крус Виллаледжос, Хулио Солис, Родриго Рангель, Франциско Мэра, Исидро Арсе, Хавьер Вильявисенсио и Иисус Лусеро — мы рыбачили с ними и жили в их домах. Часто мы подолгу беседовали, расспрашивали об их жизни и профессии, узнавали о трудностях, с которыми сталкиваются те, чьи семьи полностью зависят от их добычи. Но мы видели и то, как сильно они любят море и гордятся своей профессией, несмотря на все ее сложности. (Чтобы сблизиться с этими людьми, однажды я даже отведал черепашьего мяса и вместе со своими друзьями-рыбаками принял участие в традиционном массовом забое черепах — признаться, это было тяжкое испытание для морского биолога, специализирующегося на изучении этих животных.) И конечно, мы полностью разделяли их мнение о том, что часть Мексики, где они жили, с ее пляжами и обилием диких животных невероятно красива.
Пока мы работали с ними, разговаривали, жили в их домах, чувство взаимного уважения и доверия росло и крепло. Было ясно, что, лишь добившись их абсолютного доверия, мы сможем задать вопрос: «Что мы можем сделать вместе с вами, чтобы защитить черепах и сохранить их для ваших сыновей и дочерей и для их сыновей и дочерей?».
Через несколько лет постоянного сотрудничества мы обратились к десяткам рыбаков из местных городков и деревень с просьбой собраться вместе и поделиться своими широкими познаниями о черепахах и местах их обитания. Мы говорили о резком сокращении численности этих морских обитателей и о том, что если не принять меры сейчас, то вскоре местным рыбакам будет некого ловить. Учитывая ненадежность и коррумпированность их правительства, а также крайне ограниченные средства, выделяемые им на природоохранные мероприятия, единственным возможным решением оказался творческий коллективный подход. Что, если рыбаки согласились бы пусть не полностью прекратить употребление черепах в пищу, но хотя бы сократить количество ежегодно вылавливаемых животных? Могло ли это помочь защитить популяцию и среду обитания черепах? Может быть, существовали другие способы зарабатывать на жизнь с помощью моря, не требующие вылова стольких биологических видов, чтобы не доводить их до грани исчезновения? Способы, не причиняющие огромного, хоть и непреднамеренного ущерба, характерного для ловли сетью, когда вместе с целевыми морскими обитателями вылавливается множество других, никому не нужных животных?
