— Перестаньте, мисс Нэнси, — укоризненно произнесла Блор. — Такие новости вовсе не для маленьких ушек. Достаточно вам уже удалось постращать их нынче утром.
Но Памела, точно ищейка, уже шла по следу этой истории.
— Нянюшка, мы же с вами на таком поезде ездили в гости к вашей сестре! Правда, только прошлым летом! А там не говорится, в каком купе это случилось? Вдруг мы сидели в том же самом?
Луиза взглянула на Нэнси, и они обменялись понимающими взглядами, однако мисс Митфорд продолжила читать… не способная отказаться от искушения поддразнить сестер.
— Более тщательное расследование показало, что она получила тяжелую травму левой части головы… Ужасно глубокую рану, и всю ее одежду залила кровь…
— Мисс Нэнси Митфорд! Вы еще недостаточно взрослая, чтобы я не могла разложить вас на коленях и отшлепать щеткой, если вы не умолкнете сию же минуту, — пригрозила няня, покраснев от сдерживаемого гнева.
— Но нянюшка, это же так прискорбно! — оправдываясь, возразила Нэнси, пытаясь придать своему голосу печальный озабоченный оттенок. — Она была медсестрой… мисс Флоренс Найтингейл Шор. Интересно, может, она родственница той мировой знаменитости?..
[10] Ах, точно, здесь сказано, что их отцы были кузенами. Она только что вернулась в Англию — после пяти лет военной службы во Франции, где трудилась в Королевском армейском сестринском корпусе имени королевы Александры…
— Как вы сказали… Флоренс Шор? — тихо уточнила нянюшка.
— Да, Найтингейл Шор. А что?
— Она была подругой Роуз… О боже! — Неожиданно пошатнувшись, Блор взмахнула рукой, пытаясь восстановить равновесие, и Луиза бросилась к ней и помогла ей дойти до кресла.
— Кто такая Роуз? — спросила Кэннон.
— Сестра-близняшка нашей нянюшки, — сообщила Памела. — Она вместе к мужем владеет кафе в Сент-Леонардс-он-Си, и мы у них гостили. Ах, там не жизнь, а сплошное блаженство! Она продает такие вкусные пирожные с кремовой начинкой, что если есть их неосторожно, то крем выплескивается и стекает по подбородку…
— Верно, верно, милочка, — утихомиривая девочку, сказала няня. — Ох-ох-ох, бедная Роуз! Наверное, Флоренс как раз ехала к ней в гости… Вы знаете, Флоренс работала медсестрой в Ипре, когда там воевал милорд, и именно ее письма к Роуз позволили нам узнать, что он цел и невредим. Она знала, естественно, что я работаю в его семье. В то время эти новости стали огромным утешением для ее милости. И вот теперь ее убили! Ох, как это ужасно! Она была доброй женщиной. Так заботливо ухаживала за всеми солдатами… Ужасный конец. Не представляю, куда катится наш мир, просто не представляю. — Нянюшка Блор откинулась на спинку кресла и принялась искать по карманам носовой платок.
Луиза, которая поначалу слушала не слишком внимательно, внезапно вздрогнула.
— На какой станции, мисс Нэнси, ее обнаружили?
Молодая хозяйка недоуменно взглянула на нее, но затем опять углубилась в газету.
— Рабочие подняли тревогу в Бексхилле, ее сняли с поезда, идущего в Гастингс, но полицейские считают, что нападение могло произойти между Лондоном и Льюисом. А почему вы спросили?
— О, просто так, — растерянно ответила Луиза. — Я просто удивилась…
Множество мыслей промелькнуло у нее в голове. Она спрыгнула с поезда в Льюисе. И потом вдруг Гая Салливана срочно вызвали на какую-то станцию… неужели в Гастингс? Девушка не смогла вспомнить точно, но все-таки подумала, что, вероятно, он отправился именно туда.
Нэнси свернула газету и отложила ее в сторону.
— Когда мы поедем этим летом в Лондон, то, думаю, я смогу попросить Мав заказать мне новое платье. Ведь если я пойду на танцы, мне необходимо будет произвести хорошее впечатление, — заявила она, но никто ее не слушал.
Нянюшка неотрывно смотрела на горящий в камине огонь, а Луиза старательно причесывала Диану.
— Я сказала, что мне могут заказать новое платье. Может быть, даже купят какие-то наряды для будущего представления ко двору… Вряд ли я еще сильно вырасту до восемнадцати лет, правда? — спросила Нэнси, слегка повысив голос.
Но ей по-прежнему никто не ответил.
— Бедняжка, — пробормотала Блор, — она заслуживала лучшей участи. Я должна написать Роуз. Луиза, милочка, не могла бы ты найти мне почтовую бумагу?
— Конечно, нянюшка, — сказала Кэннон, размышляя, сможет ли прочитать эту статью, когда дети уйдут. Она не знала, что все это означало, но определенно чувствовала, что там есть нечто важное.
— Мисс Нэнси, будьте добры, не могли бы вы отвести девочек вниз? — спросила няня.
Явно недовольная такой просьбой, старшая из детей все-таки протянула руку Декке, и малышка ухватилась за нее, доковыляв до сестры на своих неустойчивых пока ножках, после чего все девочки медленно прошествовали вниз по лестнице, чтобы присоединиться к родителям в столовой и отведать жареной ягнятины.
Письмо
3 мая 1917 г.
Ипр
[11]
Моя дорогая подруга,
Прости, что уже две недели не писала тебе, но я просто не могла выкроить ни минутки свободного времени — по крайней мере, такой минутки, не считая еды и сна, когда после работы у меня еще оставались хоть какие-то силы. Вскоре после моего предыдущего письма тебе поступило сообщение о том, что нас перевозят в Ипр, где я теперь и нахожусь. Это в нескольких часах езды к северу от департамента Сомма, однако мне и моим медсестрам в общем смысле показалось, что мы вовсе никуда не переезжали. Практически все свободное от сна время мы проводим в реанимационном госпитале. От госпитального брезентового шатра до нашего палаточного дортуара всего пара шагов, поэтому и видим мы то же самое, что видели раньше.
Земля вытоптана солдатскими сапогами, у цветов нет ни малейших шансов вырасти, а про то, что светит солнце, мы знаем лишь потому, что в лазаретах и нам, и раненым бывает жутко жарко и душно. Конечно, постоянно слышна стрельба, и снаряды взрываются с таким оглушительным грохотом, что все невольно вздрагивают. Кажется, что над нами грохочет жуткий нескончаемый гром. Здешняя обстановка совсем не похожа на нашу службу во время Бурской войны, и мне немного совестно, когда молодые медсестры приходят ко мне, ожидая успокоительных слов и спрашивая, что же будет дальше и когда все закончится… А я чувствую себя такой же неопытной и наивной, как они.
Почему-то мне кажется, что за все время с начала этой войны атмосфера в Ипре сейчас наиболее удручающая. Я приехала сюда из нашего бывшего лагеря с восемью опытными медсестрами в качестве подкрепления, чтобы оказывать по возможности всяческую помощь. И мы вдевятером обслуживаем госпиталь на семь сотен коек. Ежедневно мы отправляем в тыл солдат, подлатав их по мере сил, но поток раненых только увеличивается, и нам приходится постоянно искать для них новые места. Некоторых даже укладываем на землю, когда, как обычно, заканчиваются койки.
