— А что, если ее задумали именно убить, — предположила Луиза, — и намеренно тянули время? Возможно, они специально устроили все таким образом, чтобы ее раны не обнаружили слишком скоро, то есть им хотелось, чтобы она умерла до того, как ее доставят в больницу.
Откинувшись на спинку скамьи, Гай с восхищением взглянул на Луизу.
— Наверное, вы правы. Кто-то намеревался именно убить ее, и она знала этого человека.
Оба помолчали, обдумывая такую версию.
— Но зачем вы разговаривали с миссис Пил? Она же не могла сделать этого, — заметила Кэннон.
— Верно, но мисс Шор ехала повидать ее. Прежде всего, миссис Пил знала, что она ехала этим поездом. И она хорошо знала покойную.
— Это никак не могла быть она. Миссис Пил не обидит даже мухи, — сказала Луиза.
— Я не обвиняю миссис Пил, — ответил Гай, мысленно нахлобучив полицейский шлем и решив быть осторожным в спорных утверждениях. — Мне просто подумалось, что она могла бы пролить некоторый свет на подробности жизни мисс Шор, только и всего.
На данном этапе расследования у Салливана успел сложиться вполне определенный образ мисс Флоренс Найтингейл Шор: образованная женщина среднего класса, смелая, серьезная и трудолюбивая. Всю войну она проработала почтенной сестрой милосердия, исполненная сострадания к раненым солдатам, и зачастую оставалась в госпитальных палатках под обстрелом, отправив младших медсестер в более надежное укрытие. Мисс Шор заслужила определенную известность, ухаживая за индийскими и темнокожими солдатами из колоний, поскольку оказывала им помощь с равной очередностью и уважением, как и английским офицерам. Она никогда не была замужем, хотя, по словам миссис Пил, упоминала об артистической натуре какого-то мужчины, возможно, ее близкого друга, но его имени пока установить не удалось.
Из-за войны мисс Шор редко возвращалась в Англию в отпуск последние несколько лет. Дружеские связи поддерживались, очевидно, благодаря ее неутомимой любви к написанию писем. День перед смертью она провела со своей тетушкой, баронессой. Эта тетушка уже дала показания, но Гай подумал, что мог бы попытаться поговорить с ней лично, хотя, как он сам признавал, получить разрешение от шефа на такую инициативу будет непросто. По мнению Джарвиса, дело уже закрыто и не стоит больше тратить на него время, которому можно найти более полезное применение, проверяя сигнальные будки.
— Вероятно, она думала о других больше, чем о себе? — предположила Луиза. — В письмах из Ипра она рассказывала о лорде Редесдейле, хотя могла бы и не упоминать о нем, и нянюшка Блор говорила мне, что эти письма стали большим утешением для леди Редесдейл.
— Неужели она писала непосредственно леди Редесдейл?
— Нет, насколько мне известно, — ответила Кэннон. — По-моему, она писала только миссис Пил, а уж та пересылала сестре эти новости.
Над ними с криком пронеслась чайка, выведя Луизу из задумчивости и заставив встревоженно выпрямиться. Час, должно быть, уже прошел — ей пора возвращаться к работе, иначе нянюшка Блор рассердится.
Гай в невольном порыве накрыл ее руку своими ладонями.
— Мы сможем вновь увидеться завтра? — спросил он. — Может, опять прогуляемся?
Девушка мягко высвободила руку.
— Не знаю. Я не уверена, будет ли у меня завтра свободное время. Мне пора идти. — Она встала и отступила в сторону. — Спасибо вам за картошку, — добавила Луиза с мимолетной улыбкой и, развернувшись, удалилась от полицейского по променаду, слыша похожие на предостережение крики чаек.
Глава 18
До возвращения в Лондон Гай решил еще заглянуть в больницу Восточного Сассекса, находившуюся совсем недалеко от побережья — именно туда привезли раненую мисс Шор, и там она через несколько дней скончалась. Хирурга и врача, лечивших ее в больнице, лишь формально допросили на дознании, и молодой человек подумал, что ему, возможно, удастся выяснить у них дополнительные подробности.
Однако, придя на Уайт Рок-роуд, где находилась эта большая и явно нуждавшаяся в ремонте викторианская больница, Салливан узнал, что у больничного хирурга сегодня выходной, а лечащий врач делал обход пациентов. К счастью, он сообразил переодеться в полицейскую форму, и встретившаяся ему медсестра проявила горячее желание помочь в расследовании. Она отправила привратника домой к доктору Берте Битти, и тот вернулся с сообщением о том, что она готова встретиться с Гаем в кафе на другой стороне этой улицы.
Встречу Битти назначила на четыре часа дня, и всякий раз, когда посетители открывали дверь, в кафе залетал влажный морской ветер, поэтому внушительное появление этой докторши Гай заметил сразу. Красивая женщина, такого профессионального вида, что казалось, будто под шубой скрывается врачебный белый халат. Увидев на столике молодого человека полицейский шлем, Берта прямиком направилась к нему.
— Мистер Салливан? — уточнила она, подойдя к столику.
Гай неловко встал, когда она опустилась на один из стульев, показавшихся вдруг на редкость хрупкими.
— Да. Благодарю вас, миссис Битти, что согласились встретиться со мной.
— Доктор Битти, — поправила его женщина.
— О да, безусловно, — с запинкой произнес Гай.
Заказав себе чай с булочкой, хирург повернулась к нему.
— Чем я могу помочь вам? Вы же знаете, что я говорила на дознании.
Салливан пояснил, что порой мелкие, казавшиеся незначительными подробности могут оказаться весьма важными для расследования. Он намеревался разобраться в этом преступлении, и поэтому ему хотелось бы уточнить у нее кое-какие детали. Доктор кивнула, видимо, предложив ему продолжать. Более всего, стал объяснять дальше полицейский, не имея орудия убийства и свидетелей, он старался найти мотив преступления. Несмотря на то что украдены какие-то деньги и драгоценности, эти ценности не стоят столь жестокого нападения, целью которого, по всей видимости, было именно убийство. Не могла бы доктор Битти, спросил Гай, описать еще раз подробно состояние мисс Шор на момент доставки в больницу? Ведь именно она первой осматривала пострадавшую.
— Ее доставили в полубессознательном состоянии, — раскатисто и гулко ответила врач. — Я пыталась поговорить с ней, но она не отвечала.
— Ее состояние быстро ухудшалось?
— Очень. Уже к вечеру она впала в кому. Ее доставили к нам до шести вечера, однако улучшения состояния так и не последовало.
— А как она выглядела, когда вы впервые увидели ее?
— Если говорить о странностях ее облика, то я заметила порванную твидовую юбку и разрывы нижнего белья с левой стороны, а также на ее кашне.
— Могли ли они появиться, когда ее выносили из поезда на носилках?
— Я так не думаю. И мы тоже, естественно, действовали осторожно… Мы понимали, что состояние ее одежды может дать дополнительные улики. Однако я не смогу подсказать вам, каким образом появились эти разрывы.
