— Мне тоже, но это никогда так не беспокоило меня, — фыркнув, бросил Конлон, после чего вернулся к просмотру результатов последних скачек.
Когда от сгрызенного карандаша остались жалкие ошметки, Гая вызвали к Джарвису. В кабинете стояла духота — шеф никогда не открывал окно, — и хотя еще не было и пяти вечера, молодой полицейский заметил, что начальник уже налил себе изрядную порцию виски. Дневная работа подошла к концу.
— Салливан, — суперинтендант пребывал в благодушном настроении, — чем вы можете помочь мне? — спросил он и хохотнул, сочтя, что весьма удачно пошутил.
Гай остановился перед столом шефа. Слышалось громкое тиканье часов, и он почувствовал, как за ушами у него потекли струйки пота. Если он не поторопится, то скоро запотеют и стекла очков.
— Сэр, у меня есть предложение по делу Флоренс Шор. По-моему, расследование может значительно продвинуться, — решился молодой человек.
— По-вашему? — Джарвис слегка выпрямился. — Каким это образом, интересно? Не припомню, чтобы я давал вам распоряжение заняться делом Шор. Если кто им еще и занимается, так это столичная полиция. Для нашего ведомства это дело закрыто. Неужели появились новые свидетели?
— Не совсем, сэр. — Гай из последних сил держался, сцепив руки за спиной, хотя ему очень хотелось смахнуть пот со лба.
Его босс напряженно молчал, ожидая продолжения.
— Есть один родственник, сэр. Мистер Стюарт Хобкирк. Он много получил по ее завещанию, — сообщил Салливан.
— Наряду с другими, если я правильно помню.
— Да, но она изменила завещание в его пользу в самом конце прошлого года, незадолго до смерти.
— Откуда вы это знаете? — Джарвис слегка приподнял брови.
Гай замялся. Он не мог сказать всю правду.
— Мне сообщил об этом адвокат мисс Шор.
— Продолжайте, — произнес шеф скорее приказным, чем одобрительным тоном.
— Похоже, что остальные родственники не слишком довольны, что он получил такое наследство. К примеру, родной брат мисс Шор. Это предполагает, что в ее делах произошли неожиданные изменения.
— Не обязательно, — возразил Джарвис. — Родственники всегда удивляются содержанию завещания, особенно когда обнаруживают, что им оставили меньше, чем они надеялись.
— Да, несомненно, сэр. Однако, сэр, у него к тому же весьма слабое алиби. Он изменил свои показания. Сначала заявил, что работал в студии, а когда его попросили назвать имена видевших его там людей, сказал, что занимался живописью один у себя дома.
— Понятно, — пробурчал начальник Гая, обхватив рукой стакан.
— Еще одна информация указывает, что… предположительно, между мистером Хобкирком и мисс Шор были романтические отношения.
— Переходите к сути дела, Салливан.
— Сэр, я полагаю, что на мисс Шор напали и ограбили не случайно. Полагаю, это сделал кто-то из ее знакомых. Если вы помните, на дознании патологоанатом сказал, что не выявил никаких признаков борьбы.
— Помню.
— Мне пришло в голову, сэр, что если б мисс Шор знала напавшего на нее, она и не подумала бы о какой-то борьбе. Они могли мило разговаривать до того, как ее совершенно неожиданно ударили. Если у них были близкие отношения, то это могло быть своего рода преступление страсти.
Некоторое время Джарвис хранил задумчивое молчание. Гай сдался и оттянул пальцами увлажнившийся воротник.
— Ясненько, — заговорил, наконец, суперинтендант. — Итак, поскольку вы думаете, что мисс Шор, возможно, знала преступника, поскольку некто предположил, что между ней и мистером Хобкирком были романтические отношения, и поскольку ему оставили немного больше денег в завещании, вы пришли к выводу, что он и есть главный подозреваемый в преднамеренном убийстве. И полагаю, вам нужно мое разрешение для вызова его на более тщательный допрос?
Привычная тень унижения накрыла молодого полицейского.
— Да, сэр, — ответил он так тихо, что его заглушила бы кабинетная мышь, грызущая свои же когти.
— Я даже не хочу обсуждать тот факт, что вы без разрешения вмешивались не в свое дело, вынюхивая что-то по разным углам. — Джарвис не спеша выпил половину виски. — Убирайтесь отсюда, Салливан. У меня нет времени заниматься вашими глупостями. Вы забросили ваши повседневные обязанности. Полагаю, завтра вы закончите составление описи пропаж по пересадочной станции Полгейт?
— Да, сэр.
— Прекратите бубнить: «Да, сэр».
— Да, сэр. То есть нет, сэр. Я имел в виду, благодарю вас, сэр. — Гай кивнул, хотя шеф не смотрел на него, и ретировался — его рука едва не соскользнула с ручки двери, но он умудрился тихо открыть и закрыть ее за собой.
* * *
В тот вечер Гай добрался до дома как раз к тому времени, когда его мать начала накрывать на стол к ужину. Войдя в гостиную, он присоединился к братьям и отцу, уже сидевшими за столом такой добротной конструкции, что он прослужил уже трем поколениям столовых приборов и локтей. Прямоугольную столешницу красного дерева отшлифовал еще дед Гая, знаменитый в узких кругах мебельный мастер, известный потомкам историей о том, как ему поручили сделать изысканный резной шкаф для первой фрейлины королевы Виктории.
Миссис Салливан накрыла, как обычно, на шестерых: шесть белых тарелок, шесть блестящих вилок, шесть ножей с костяными рукоятками, шесть толстых фарфоровых кружек. Гай увидел согнутую спину матери на кухне, где она нарезала хлеб. На конфорке шипел и скворчал жир, хотя газ уже выключили. Все существо хозяйки сосредоточилось на этом занятии — ноги слегка расставлены для лучшей устойчивости, рука с ножом с замедленной размеренностью режет буханку на одинаковые по толщине куски, такие же ровные, как ножки дедовского стола. Сыновья знали, что она напряженно прислушивается к приглушенному стуку входной двери, надеясь услышать его до того, как пробьют часы. Опоздавшие не получали ужина.
Гай быстро занял свое место в углу, возле матери, спиной к окну с крошечной щелкой, которую никому не удавалось заделать, так что его плечи, как обычно, овевал холодный ветерок.
Миссис Салливан, не покидая кухню, отметила его приход едва заметным движением головы и, быстро отрезав шестой кусок, принесла хлеб на стол. В центре уже стояло большое блюдо горячей жареной картошки. Братья вели себя шумно, как обычно, не упуская ни малейшей возможности добродушно подшутить друг над другом, а особенно над младшим из них. В общем гомоне то и дело прорывался чей-нибудь громкий голос, поскольку каждому хотелось привлечь внимание к своей шутке.
— Ну как, что у нас нынче случилось? Не позеленел ли у вас там красный сигнал семафора?
— Да, малыш, эти вооруженные силы привели тебя в форму!
— Правда, не вздумай там опаздывать, ведь за опоздание могут и пристрелить!
Гай молчал, понимая, что никто не будет слушать его, что бы он ни сказал в свою защиту. Отмахнувшись от издевок братьев, он тряхнул головой и ухмыльнулся, пытаясь показать, что они его не волнуют.
