— Да? — отозвался мужской голос.
Салливан вошел в служебную комнату. Человек, сидевший на деревянном стуле рядом с беспорядочно заваленным столом, залпом осушил кружку. При виде Гая он и не подумал встать, а просто поднял на него взгляд.
— Чем могу помочь?
Этот мужчина показался Салливану знакомым, хотя молодой человек не сразу вспомнил, где его видел. Именно он, вроде бы, поддерживал Мейбл во время первого дознания.
— Я хотел бы видеть здешнюю сестру-хозяйку, мисс Мейбл Роджерс, — сказал Гай.
Консьерж поставил кружку.
— По какому делу? — поинтересовался он.
— По личному.
— Она знает о вашем визите? — Мужчина поднял брови, окинув взглядом униформу Гая.
Полицейский подумал, что этот человек ведет себя грубовато, но если именно он поддерживал ее на дознании, то, вероятно, они с мисс Роджерс дружили. Возможно, после смерти мисс Шор к ее подруге пытались прорваться нежеланные посетители, охочие до скандальных событий.
— Нет, — признался Салливан, — но я задержу ее всего на несколько минут.
— Ладно, я провожу вас, — смилостивился консьерж.
Он провел Гая по коридору и громко постучал в одну из дверей.
— Входите, входите! — послышался из-за нее голос.
Войдя, они увидели сидевшую за письменным столом Мейбл, которая озабоченно рылась в одном из его ящиков.
— Погодите минутку, — приглушенно произнесла она, — никак не могу найти… Ах, вот же они… — Выпрямившись, женщина торжествующе подняла пару ножниц для ткани, и выражение ее лица тут же изменилось. — Кто вы?
— Извините, если напугал вас, мисс Роджерс, — смущенно произнес Гай. — Меня зовут Гай Салливан. Я служу в лондонской железнодорожной полиции Южнобережной Брайтонской линии.
Комната выглядела непритязательной и чистой. На каминной полке стоял небольшой горшок с фуксиями, а на полу лежал выцветший ковер. Сама Мейбл странно контрастировала с этой обстановкой: унылое платье висело на ее тощей фигуре, как на вешалке, а тонкие волосы, стянутые на затылке в строгий пучок, подчеркивали удлиненные черты осунувшегося лица, лишенного, казалось, малейших надежд на какие-либо жизненные удовольствия.
— Вы можете идти, Джим, — сказала она консьержу, и тот, кивнув, удалился с явно неохотным видом, хотя и оставил дверь приоткрытой.
— Итак, чем я могу вам помочь? — спросила мисс Роджерс.
Гай опустился на стул, стоявший перед ее столом. Возможно, ему показалось или стул действительно был низковат — в любом случае под пристальным взглядом Мейбл ее гость почувствовал себя каким-то маленьким.
— Гм, в общем… на самом деле, мисс Роджерс, мне не нужна никакая помощь, — начал Салливан, не в первый раз пожалев, что не продумал заранее ход разговора. — Напротив, я пришел выразить вам соболезнование по поводу кончины Флоренс Шор. Понятно, что прошло уже некоторое время, но… — Его голос сошел на нет, когда он осознал, что его слова звучали весьма неуместно.
Мейбл взглянула в сторону сада, видневшегося за открытыми балконными дверями. Две курицы что-то выклевывали в траве.
— Я думаю о Фло ежедневно, — печально произнесла она. — Мы обе не успокоимся, пока не узнаем, что случилось.
— Разумеется, — согласился Гай и умолк, раздумывая, как бы потактичнее выразиться. — Я знаю, что вы с ней давно дружили…
— Больше четверти века, — уточнила Роджерс.
— Я хотел сказать вам, что хотя официальное следствие пока, видимо, зашло в тупик, я продолжаю искать новые зацепки.
— Неужели? Если вы пришли допросить меня, то, должна сказать, что мне на самом деле больше ничего…
— Нет-нет, — поспешил полицейский успокоить пожилую женщину, — вовсе нет. Я знаю, что вы всё уже рассказали в суде. Хотя мне интересно, не слышали ли вы когда-нибудь о человеке по имени Роланд Лакнор?
— Надо признаться, мистер Салливан, что я сама прошла через две последних войны, но смерть моей дорогой подруги подействовала на меня более сокрушительно, чем все, что мне довелось пережить в Африке или во Франции, — сказала Мейбл, вставая из-за стола. — А сейчас, извините, я должна попросить вас уйти.
Гай пришел в ужас, осознав, что она едва не плачет.
— Я лишь хотел выразить вам сочувствие, — смущенно ответил он, — по-дружески. Дать вам понять, что мисс Шор не забыта. Я намерен отыскать преступника.
— Тот преступник убил не только Фло, — на миг прикрыв глаза, заявила мисс Роджерс. — Он убил и меня тоже. Мне больше нечего ждать от этой жизни. Спасибо вам, мистер Салливан, за вашу доброту. Она многое значит для такой старой дамы, как я.
Глава 41
Возможность разузнать нечто новое о Роланде, как оказалось, появилась у Луизы скорее, чем она ожидала. Вскоре после возвращения Митфордов и их слуг из Франции скончался отец леди Редесдейл, Тэп Боулз. Даже Нэнси расстроилась из-за его смерти.
— Мы редко виделись с ним, но он был на редкость забавным, — сказала она. — И теперь, раз он умер в Марокко, его, наверное, там и похоронят, поэтому никакие очередные похороны нам не грозят.
Леди Редесдейл должное время отходила в трауре, но никто особо ничего не обсуждал, за исключением того, что денежное положение семьи несколько улучшилось.
— Полагаю, им привалило щедрое наследство, — радостно сообщила миссис Стоби. — Меня просили заказывать у мясника лишь первоклассную вырезку и посылать заказы в «Хэрродс» на доставку изысканных деликатесов.
Даже на лице миссис Виндзор появилось подобие улыбки, что нянюшка отнесла на счет закупки нового постельного белья.
Вскоре после того, как дало о себе знать улучшение финансового положения, до Луизы дошла новость о том, что в свете предстоящего большого приема Роланд собирается погостить у них несколько дней. Очередное приятное доказательство пользительного свойства денег, с усмешкой заметила миссис Стоби. Кэннон же, скорее, обеспокоило то, что принятие Лакнором приглашения весьма очевидно было связано с увеличением фамильного состояния Митфордов. Если он намеревался получить какие-то выгоды, ей придется разочаровать его. Хотя она не представляла, как это сделать.
Нэнси между тем затрепетала от одной мысли о встрече с Роландом.
— Какая бы ссора ни произошла между ним и Пав, она осталась в прошлом, — заявила девушка. — Разумеется, ни один из них ничего мне не скажет.
— Да, наверное, — согласилась Луиза, хотя и подозревала, что причина ссоры таилась либо в деньгах — ведь Нэнси сама говорила, что деньги вечно провоцируют конфликты, — либо в чем-то более зловещем, как-то связанным с Флоренс Шор. Но не мог же лорд Редесдейл иметь к этому хоть какое-то отношение! Поэтому второе предположение девушка решительно отбросила.
Естественно, когда Роланд прибыл, помощница няни видела его лишь мельком — перед тем, как он, переодевшись к ужину, присоединился к лорду и леди Редесдейл и остальным приглашенным в гостиной. Нэнси тоже пригласили на ужин, и она с воодушевлением восприняла приглашение как знак того, что ее родители не только подозревают, что между ней и Лакнором сложились отношения романтического характера, но даже одобряют их.
