Неделю назад, когда вокруг еще гремели адские взрывы этой битвы, я обходила палаты — должно быть, часа в три ночи или около того. Ночь выдалась темная, безлунная. У нас имеются тусклые газовые светильники, но их очень мало. Раненые лежат на скрипучих койках, едва выдерживающих их вес, и часто кричат во сне. Мы расквартированы всего в нескольких милях от линии фронта, и неделю назад обстрелы не прекращались ни на минуту, гремели выстрелы и взрывы звучали угрожающе близко.
Не помню, что мне тогда понадобилось, но я вышла из палатки и случайно взглянула в сторону складского сарая. Несмотря на то что стоял ночной мрак, мне запомнилось, что вокруг все время кто-то ходил, постоянно гремели выстрелы, и я сама уже почти обезумела от усталости и печали, когда внезапно услышала донесшийся оттуда выстрел, хотя точно ли звук послышался с той стороны, утверждать не берусь, поскольку стрельба гремела повсюду. Потом, чуть погодя, я услышала второй выстрел и теперь уже не могла усомниться в том, где он прозвучал. А через мгновение я увидела, как из того сарая вышел Роланд — по-моему, я сразу узнала его по офицерской фуражке и по особой выправке. Выйдя, он оглянулся и, увидев, что я смотрю на него, испуганно вздрогнул. Словно я застала его за каким-то ужасным делом. Он развернулся и быстро скрылся во мраке.
Я не знала, что мне делать. Подумала, что ничего особенного, вероятно, не произошло. Изо дня в день каждому здесь приходится сталкиваться с приступами безумия. Я вернулась в палату и продолжила обход. И вскоре мы услышали известие о том, что нашли труп Ксандра Уоринга. Врач сразу сделал заключение о самоубийстве, и его принесли в наш госпиталь для подготовки к погребению. Привязавшись к этому юноше, я вызвалась обмыть и завернуть его перед выносом, хотя это была горестная процедура, несмотря на все виденные мной ужасы. От его лица практически ничего не осталось.
Сердце разрывается при мысли о том, что этого парня в детстве любила мать, а сейчас он умер в полнейшем одиночестве. Я знаю, как наша вера осуждает тех, кто осмелился лишить себя жизни, но, по-моему, никто на самом деле не способен понять, какие чувства довели этих несчастных до такого шага.
Роланд отсюда уехал. Я спросила его командира, и тот сказал, что его отправили в Англию. Я не знала, но днем раньше врач выписал Ксандра, сочтя, что этот юноша вполне здоров для отправки на передовую, а Роланда решили отправить лечиться в госпиталь в Англию. Они полагают, что он едет туда на поезде, и, возможно, так оно и есть. Я не могла ни о чем больше спрашивать, не породив множество новых вопросов.
Увы, по-моему, Роланд убил Ксандра. Иначе почему он так испуганно взглянул на меня, выйдя из сарая? Мне следовало доложить об этом, я понимаю, следовало, но что, если Ксандр жаждал смерти? Он мог выглядеть хорошо, как и сказал врач, но при мысли о предстоящих новых сражениях, новых битвах, грязных холодных траншеях… Возможно, он почувствовал, что не в силах опять выдержать столь тяжкие испытания.
Больше я пока ничего не могу сказать. Сбереги это письмо, моя дорогая, держи его в надежном месте, на случай если оно понадобится мне позже. Возможно, эта война закончится, и тогда правосудию придется свершиться.
С сердечной любовью,
Фло.
Глава 54
Наутро после встречи с Мейбл Гай встал, проведя бессонную ночь в мыслях о том, что же ему делать дальше. Он не мог поверить в свою удачу, когда, спустившись в столовую, обнаружил конверт с коротким письмом от Луизы, которая спрашивала, не могли бы они встретиться. Девушка писала, что живет пока в Сент-Леонардсе, и объяснит ему все при встрече, но ему не нужно ехать туда — она сама приедет в Лондон на поезде, и они могут сходить в какое-нибудь кафе поблизости от вокзала Виктория. В конце письма Кэннон написала телефонный номер кафе Роуз Пил. Наспех одевшись, Салливан побежал к ближайшей телефонной будке и, позвонив по указанному номеру, передал взявшей трубку и явно сердитой, судя по голосу, официантке сообщение о том, что с полудня он будет ждать Луизу в кафе «Ридженси» напротив входа на вокзал Виктория. Будет ждать хоть до самого вечера.
В итоге прождал Гай всего сорок пять минут — впрочем, достаточно долго, чтобы начать нервно барабанить чайной ложкой по столику, к большому раздражению мужчины за соседним столом. Собравшись с духом, бывший полицейский настроился на долгое ожидание и поэтому крайне возрадовался в половине первого, увидев, как Луиза вошла в кафе. Она была в своем старом, но опрятном зеленом шерстяном пальто с большими черепаховыми пуговицами — по мнению Гая, оно очень шло ей, и он даже представил, как она сама пришивала эти пуговицы в качестве красивой отделки. Пальто как влитое сидело на ее стройной фигуре, а снизу слегка выглядывал подол темно-синей юбки. Девушка направилась к нему с серьезным видом, но, сев за столик, сняла шляпку и улыбнулась.
— Рад видеть вас, — сказал молодой человек.
— Я тоже рада вас видеть, — ответила Луиза, — и мне необходимо поговорить с вами.
— Мне тоже! — воскликнул Гай, переполняемый своими собственными открытиями.
— Я рассказала леди Редесдейл о Роланде Лакноре. То есть я пыталась предостеречь ее, а она уволила меня за неуместное вмешательство.
— Мне очень жаль. Меня обвинили в том же самом, — грустно заметил Салливан. — Но дело в том, что мы вышли на правильный след. Теперь я точно знаю, что он опасен.
Что? Кэннон насторожилась. Неужели он выяснил что-то про Стивена?
— Вчера я сходил повидаться с Мейбл Роджерс, — добавил ее друг. — Гарри тайно сообщил мне, что она звонила в полицию и сообщила, что ее ограбили.
— Не слишком ли сильно вы рисковали?
— По-моему, мне уже особо нечего терять, — заметил Гай. — Так или иначе, она рассказала мне… — И он сообщил Луизе о письме мисс Шор, высказавшей подозрение, что Роланд убил своего денщика.
— Сочтут ли это в полиции веским доказательством? — засомневалась девушка.
— Не уверен, но, думаю, сочтут. — В тот момент Салливан сомневался во многом, кроме того, что он видит перед собой лицо Луизы.
Он впервые заметил яркие зеленые искорки в радужной оболочке ее глаз.
— Но до нее я побывал у командира подразделения, в котором служил Роланд, — добавил молодой человек. — Казалось, он хорошо относился к Лакнору. По его словам, услышав, что этот денщик покончил с собой, командир очень удивился: он считал, что по натуре этот человек не способен на такой отчаянный шаг.
— А как звали того денщика?
— Александр Уоринг, — сказал Гай и, увидев, как изменилось лицо его собеседницы, встревоженно спросил: — В чем дело? Вы что-то слышали о нем?
Луиза вытащила из кармана две банковские книжки.
— Я взяла их из комнаты Роланда. Сама не знаю, зачем я так поступила, но в тот момент я действовала не задумываясь. Просто мне показалось, что две эти спрятанные книжки весьма подозрительны. Одна принадлежит ему, а вторая — Александру Уорингу.
