Юнити и Декка в мягчайших хлопчатобумажных пижамках стояли около кроватки Дебо и, растопырив пальчики, мягко играли с ней, а малышка в ответ гукала и пускала пузыри. Никто не обратил внимания на тихо стоящую в дверях Луизу, а та с радостью упивалась их непосредственной близостью. Словно впервые заметила она неброские и изящные цветочные узоры на обоях, и три вставленные в рамы картины со сценами охоты на одной стене, и мягкую упругость ковра под своими ногами. Несколько неубранных игрушек не создавали в комнате беспорядка, а лишь придавали ей уютный жилой вид: золотистое кукольное платье на кровати, несколько перевернутых деревянных солдатиков, барабан, потерявший свои палочки… Пустяки, убрать их не составит труда.
— …девяносто девять, сто! — торжествующе закончила Памела и, неожиданно оглянувшись на Кэннон, взмахнула волосяной щеткой с видом победительницы.
Теперь Пэм стала старшей в детской, поскольку Нэнси уже увлеклась нарядами, планируя будущие приемы в Лондоне, и угрожающе заявила, что собирается коротко обрезать волосы. Услышав ее заявление, лорд Редесдейл грозно взревел, что впервые сильно взволновало его старшую дочь.
Скоро Том приедет домой на каникулы, в холле установят рождественскую елку, украшенную разноцветными гирляндами и самодельными игрушками, и они будут покачиваться всякий раз, когда дети пробегут мимо. Перед полуночной мессой вся семья и домочадцы соберутся у камина и споют рождественские гимны, внимая ангельской вести о грядущих временах.
Луиза Кэннон не знала, что принесут ей грядущие годы, но понимала, что наконец-то с нетерпением ждет перемен.
Письмо
Октябрь, 1919 г.
Дюнкерк
Милая моя подруга,
Спешу сообщить тебе радостную новость — война для меня закончилась. Сегодня утром мне выдали свидетельство о демобилизации. Всех раненых, за которыми мы здесь ухаживали, теперь выписали либо как полностью выздоровевших, либо с назначением определить их в приюты, где за ними будут присматривать все оставшиеся им годы. Почему-то мне удивительно грустно расставаться со службой и с людьми, которыми я восхищалась и которых уважала как своих сослуживцев. После этих двух войн и почти сорока лет медицинской службы впереди меня ждет только спокойная старость.
Однако, разумеется, она тоже будет радостной. Мы с тобой не задержимся надолго в Карнфорт-лодже. Мы подыщем коттедж у моря, где сможем выращивать в палисаднике желтые розы и поставим у окна кресла-качалки, чтобы наслаждаться видами спокойного и мирного моря.
Нам осталось провести здесь примерно неделю за сборами вещей и уборкой нашего полевого госпиталя. Я заранее телеграфирую тебе о моем прибытии в Лондон. Вероятно, нас привезут на вокзал Ватерлоо.
Тебе осталось ждать меня совсем недолго. Да, моя дорогая, я наконец-то еду домой.
С нежной любовью,
Фло.
Письмо
Январь, 1920 г.
Моя дорогая подруга,
Теперь я пишу тебе, поскольку хотя я и понимаю, что мы вполне цивилизованные люди, ты сделала невозможным для нас разумно обсудить все проблемы. Несмотря на все твои слова, на редкость жестокосердные, я осознала, что мне лишь остается честно сообщить тебе о моих намерениях.
Я имею в виду то, о чем уже предупреждала тебя на тот случай, если ты не прекратишь заниматься шантажом, то есть у меня не будет иного выбора, кроме как обратиться в полицию.
Поверь, что мне совсем не хочется этого делать. Мы с тобой подружились очень давно, но приступы твоей ярости стали беспокоить меня. Вероятно, во время этой войны мы перестали понимать друг друга из-за слишком долгой разлуки. Похоже, ты теперь видишь во мне только худшие недостатки, а мне трудно уже вспомнить твои прекрасные достоинства, радовавшие меня долгие годы.
Я изменила завещание и оставила те деньги, которые намеревалась оставить тебе в случае моей ранней смерти, моему кузену Стюарту. Я всегда восхищалась его творчеством, и эти деньги поддержат его, позволив, не бедствуя, продолжать заниматься живописью. Я не могу положа руку на сердце рискнуть познакомить тебя с моей родней как близкого мне человека. Ты погрязла во лжи, и эта ложь — не что иное, как уродливое извращение той доброты, которую мы с тобой так долго стремились проявлять на нашей службе. После Нового года я проведу неделю у Роуз и постараюсь подыскать коттедж на берегу моря, где надеюсь провести свои пенсионные годы. Возможно, я слегка тороплю события, но теперь мне хочется лишь мира и покоя, ухаживать за садом и слушать плеск волн. Я не в силах больше нести гнетущее мою душу бремя твоей безумной злости и ярости. И предпочту жить в одиночестве. Какое печальное завершение…
Фло.
Историческая справка
В понедельник двенадцатого января 1920 года на Брайтонской железнодорожной линии было совершено нападение на Флоренс Найтингейл Шор, в результате которого она умерла в больнице через несколько дней. Ее смерть вызвала общественное возмущение — были собраны добровольные пожертвования для строительства мемориальной больницы ее имени (разрушенной бомбежкой Второй мировой войны), которой стала управлять ее давняя подруга, Мейбл Роджерс. Мисс Роджерс никогда не подозревали и не обвиняли в убийстве Флоренс Шор, и все разговоры с ней, помимо дознания, являются исключительно художественным вымыслом.
Сообщения реальных очевидцев почерпнуты из газетных статей, выходивших во время дознания. Виновного в убийстве мисс Шор так и не удалось обнаружить.
Сестры Митфорд и их родители, разумеется, существовали в реальности, но мои сцены с ними в данной книге являются вымышленными. Другие родственники и слуги этой семьи также имели реальных прототипов, но в целях оживления сюжета я изменила некоторые даты (Нэнси Митфорд исполнилось восемнадцать лет не в 1921-м, а в 1922 году).
Прежде всего это роман. Однако надеюсь, что в смешении фактов и домыслов мы сможем лучше понять былую жизнь людей, достойных нашей памяти и почитания.
