– Что ты имеешь в виду? – спросил Брайан.
– Он начинается с чего-то небольшого, со случайной мысли или легкой чесотки, и постепенно растет.
– Или уменьшается, – заметил он, посмотрев на низ своего живота.
– Ну, это потом. А сначала он растет и растет, набирает силу, потом происходит взрыв, наступает своего рода смерть, желания затухают, и ты обычно закрываешь глаза и отключаешься.
А сейчас она открыла глаза в чужой постели и решила, что мысли о сексе с человеком, которого она сейчас ненавидит, вызваны ее близостью к смерти. И хотя злость на него буквально выплескивалась наружу, она с большим трудом подавила желание вылезти из постели, прошлепать босиком в его комнату и разбудить его так же, как он разбудил ее в то утро.
Но затем она поняла, что ей нужен не секс и даже не ласка, а совсем другое. Она прошла по коридору в его комнату и тихо закрыла за собой дверь. Его дыхание сразу изменилось. Она знала, что он проснулся и пытается разглядеть ее в темноте, пока она стаскивает футболку и нижнее белье и бросает их около дверей. Она легла на кровать, ногами к изголовью.
– Ты меня видишь? – спросила она.
– В общих чертах.
Он положил руку на ее ступню, но больше ничего не делал.
– Я хочу, чтобы ты меня видел. Это все, что мне надо прямо сейчас.
– Ладно.
Рейчел с минуту собиралась с мыслями. Она не вполне понимала, зачем явилась сюда, но чувствовала, что это почему-то очень важно.
– Я рассказывала тебе о Видди.
– Да, о той девочке на Гаити.
– Которую я убила.
– Ты не убивала…
– Сама не убивала, но ее убили из-за меня. Она была права. Если бы я позволила им схватить ее на четыре, даже на два часа раньше, они не рассвирепели бы настолько. И возможно, сохранили бы ей жизнь.
– Но что это была бы за жизнь?
– Она сказала то же самое. – Рейчел почувствовала тепло его руки, поглаживавшей ее ступню, и глубоко вздохнула. – Не делай этого.
– Чего?
– Не гладь меня.
Брайан перестал, но не убрал руку с ее ноги, как она и надеялась.
– Я говорила тебе, что Видди хотела пойти к ним, но я ей отсоветовала. Однако позже они нашли ее.
– Да, говорила.
– А знаешь, где я была в это время?
Он открыл рот, но ответил не сразу.
– Этого ты не рассказывала, – отозвался он наконец. – Я всегда считал, что вы потеряли друг друга.
– Мы были вместе, до самого конца, когда они нашли ее.
– И?..
Брайан приподнялся на локтях. Она прокашлялась.
– Вожаком этой… своры – иначе не назовешь – был Жозюэ Даслюс. Теперь, как я слышала, он стал одним из королей криминального мира, а тогда был просто молодым головорезом. – Рейчел посмотрела на своего мужа. Оконные рамы старого дома слегка дребезжали под ночным ветром. – Они нашли нас перед самым рассветом. Оттащили от меня Видди. Я не отдавала ее, но они повалили меня на пол, плевали на меня, топтали ногами, били по голове. А Видди не кричала, только тихо плакала, – знаешь, как девочки ее возраста плачут над умершим любимцем, над каким-нибудь хомячком. Помню, я еще подумала, что именно так и должна плакать одиннадцатилетняя девочка. Я пыталась вмешаться, но это лишь усиливало их ярость. Конечно, я была белой женщиной, журналисткой, поэтому изнасиловать и убить меня было гораздо более рискованно, чем девчонку или бывшую монахиню с Гаити, но если бы я продолжала им мешать, они перестали бы осторожничать. Я смотрела, как они тащат Видди прочь. Жозюэ Даслюс сунул ствол своего вонючего пистолета мне в рот, стал двигать им взад-вперед, словно членом, и спросил: «Ты хочешь поступить благородно? Или хочешь остаться в живых?»
Рейчел остановилась, не в силах продолжать, и сидела, обливаясь слезами.
– Господи, – прошептал Брайан, – но ты же не могла…
– Он заставил меня сказать это.
– Что?
– Он вытащил пистолет у меня изо рта, заставил смотреть, как они тащат ее, и произнести эти слова. – Она одним движением вытерла щеки и отбросила волосы с лица. – Я. Хочу. Остаться. В живых. – Она опустила голову, и волосы снова упали ей на лицо. – Я сказала это.
Через минуту или две она подняла голову. Брайан не двигался.
– Я должна была рассказать тебе об этом, – произнесла она. – Но я сама еще не понимаю почему.
Она вытащила ногу из-под его руки и встала с кровати. Брайан смотрел, как она надевает белье и футболку. Последним, что она слышала, выходя из комнаты, был его шепот:
– Спасибо.
33
Банк
Ее разбудил плач ребенка.
Солнце только что взошло. Она вышла в коридор. Крики девочки утихли, и Рейчел увидела, что Аннабель лежит на столике рядом с колыбелью, а Хайя меняет ей памперс. Кто-то – Брайан или Калеб – даже позаботился о том, чтобы повесить над кроваткой мобиль и выкрасить стены в розовый цвет. На Хайе были клетчатые мужские боксерские трусы и футболка с изображением группы Green Day, принадлежавшая Калебу, как поняла Рейчел. Судя по состоянию постели, Хайя спала беспокойно. Она кинула грязный памперс в пластиковый пакет и достала свежий.
Рейчел взяла пакет:
– Я выброшу это.
Хайя молча одевала девочку, словно не слышала ее.
Аннабель взглянула на мать, затем уставилась на Рейчел своими темными, излучающими тепло глазами.
– У американских женщин бывают… секреты от их мужей? – спросила Хайя.
– Да, у некоторых, – ответила Рейчел. – А у японских?
– Я… не знаю, – произнесла Хайя отрывисто, как всегда. И добавила на абсолютно гладком и беглом английском: – Наверное, потому, что я никогда не была в Японии.
Теперь на Рейчел смотрела совершенно другая ей Хайя, которая все понимала и знала, чего хочет.
– Ты не японка?
– Я родом из сраного Сан-Педро, – прошептала та, глядя на дверь позади Рейчел.
Рейчел повернулась и закрыла дверь.
– Тогда почему же ты…
Хайя так резко выдохнула, что ее губы затрепетали.
– Я водила Калеба за нос. Я с первого взгляда поняла, что он мошенник. И всегда удивлялась, как это он пока еще не раскусил меня.
– А как вы встретились? Мы-то думали, что через службу знакомств.
Она покачала головой:
– Я была проституткой, а он – моим клиентом. Хозяйка заведения всегда говорила новым посетителям, что я у нее недавно, приехала в Америку всего три недели назад. – Пожав плечами, Хайя взяла Аннабель на руки и дала ей левую грудь. – Можно было содрать с них побольше. Ну так вот, появился Калеб, настолько красивый, что было нелепо брать с него деньги. Разве что он оказался бы грубым или со странностями. Но ничего подобного – он был очень нежным, искренним и предупредительным, точно миссионер. Придя во второй раз, он стал говорить, что я идеально подхожу ему: скромна, знаю свое место и не знаю английского. – Она сокрушенно улыбнулась. – Он сказал: «Хайя, хоть ты меня не понимаешь, я могу полюбить тебя». Я посмотрела на его часы, на его костюм и ответила: «Любить?» Затем посмотрела на него испытующим и ищущим взглядом бездомного ребенка и добавила: «Люблю». – Кинув взгляд на Аннабель, сосавшую ее грудь, Хайя погладила девочку по голове. – И он купился. Два месяца спустя он заплатил хозяйке сотню тысяч, чтобы увезти меня. С тех пор я наблюдала за тем, как Брайан с Калебом проворачивают эту аферу.
