Иногда родители напрямую связывают дружбу с вещами: «Вот мы купим тебе железную дорогу самой последней модели, и тогда ты сможешь пригласить домой друзей». И ребенок понимает, что друзья общаются с ним только потому, что он сын богатых родителей. Так мы развиваем в детях цинизм, недоверие к людям — «тобой пользуются, у всех к тебе сугубо меркантильный интерес».
Бывает, когда родители недовольны ребенком, они подчеркивают, что обеспеченная жизнь, привилегии — все это за их счет: «Ты думаешь, твои друзья любят тебя просто так? Да они с тобой только потому, что у нас есть лошади, квадроциклы, самолет, шале в горах. А кто бы тебя терпел такого?» Чаще подобные разговоры начинаются в подростковом возрасте, когда дети становятся особенно конфликтными и ранимыми. Такие слова воспринимаются ими очень болезненно и усиливают неуверенность в себе.
Ребенок получает двойной «пинок». Один со стороны родителей: оказывается, они его считают никем. А другой — со стороны остального мира: «Так я действительно нравлюсь людям только благодаря богатым родителям? А сам по себе я чего-нибудь стою? Кто я такой без денег моей семьи? Смогу ли добиться успеха, как мои родители?»
«Не всегда то, что ребенок говорит, соответствует тому, что он на самом деле чувствует и хочет сообщить. Поэтому так важно сосредоточиться, вслушаться в его речь и понять, что стоит за его словами.»
Равнодушие, меркантильность, эгоизм
Недавно ко мне обратилась жена высокопоставленного чиновника. Эффектно одетая, уверенная в себе молодая женщина долго держалась в рамках светской беседы, транслируя образ «у меня все о'кей». Ей трудно было рассказать о своей проблеме, и лишь к концу разговора она смогла наконец «снять броню». «Я и не думала, что моя пятнадцатилетняя дочь такая эгоистка, — сказала она и расплакалась. — Вчера утром она, как всегда, пыталась меня задобрить — говорила, какая я хорошая. А потом попросила дать ей кредитку на шопинг. Я отказала, потому что она и так слишком много потратила в прошлый раз, и заметила, что нельзя быть такой меркантильной. На что дочь мне ответила: „Да, я меркантильная. А чем ты от меня отличаешься? Ты сама за папу вышла замуж из-за денег. Так что оставь этот театр для него. Я на тебя смотрю и учусь. Думаешь, я не слышу твоих разговоров с подругами? Вот возьму и все ему расскажу!“ А ведь я посвятила ей лучшие годы, и вот что получила в награду. Не знаю, как теперь жить».
Когда в доме царят прагматизм, вещизм, когда эмоциональная сторона общения обесценивается, отходит на второй план, когда нет настоящей близости, когда от детей отмахиваются или откупаются, они чувствуют себя отвергнутыми, ненужными и в свою очередь начинают отвергать родителей. К 11–12 годам дети уже не терпят никаких возражений, идут на открытый конфликт, если родители им в чем-то отказывают, чего-то не разрешают. Происходит «ползучий переворот» — власть уплывает из родительских рук. Опомнившись, мамы и папы пытаются вводить воспитательные, ограничительные меры, стараются не идти на поводу у детей, но дети начинают угрожать, шантажировать. Родители расстраиваются, как школьники, которым не поставили пятерку за хорошее поведение. Они обескуражены: то самое прекрасное будущее, ради которого они так самоотверженно трудились, наконец-то превратилось в «прекрасное настоящее», но в этом настоящем им, похоже, отведена незавидная роль.
Мы часто обижаемся на невнимание наших взрослых детей, на их холодность и расчетливость, но ведь «долг платежом красен»: они отдают нам свой сыновний или дочерний долг в той же валюте, в какой получали любовь от нас — вещами, деньгами, услугами нанятых людей. Они перенимают наше отношение к пустой трате времени и тоже не хотят быть с нами просто так. На предложение приехать повзрослевший сын отвечает: «Вам чего-то не хватает? Нужно что-то купить и вы хотите, чтобы я это привез? Нет? Тогда не отвлекайте меня, я занят». Конечно, если надо, он поможет — наймет сиделок и купит лучшие лекарства. Но ведь мы ожидали совсем другого — того, что когда-то наши дети ждали от нас, но так и не получили. Мы дали им «все», кроме самого главного — тепла, сочувствия, заботы, близости. Теперь наша очередь испытывать горечь, обиду и разочарование.
Что делать?
Наша задача — наладить эмоциональный контакт с детьми, перевести товарно-денежные отношения в подлинные, искренние. А для этого мы должны относиться к ребенку как к ребенку, а не как к «семейному божку», не задаривать, а дарить то, что ему действительно нужно и интересно, быть не просто рядом, а вместе с ним, слушать его и понимать. Нам надо научиться выражать свою родительскую любовь не только подарками. И ничего не требовать взамен.
Понять, как мы общаемся с детьми
Прежде чем пытаться выстраивать новую парадигму отношений с ребенком, стоит посмотреть, а как мы сами общаемся в семье, как выбираем друзей, есть ли у нас подлинные, действительно близкие, искренние отношения, как выражаем свои чувства.
Какие у нас отношения с детьми? Что мы вообще о них знаем? Что готовы сделать или, возможно, от чего-то отказаться, чтобы стать к ним ближе? Даже если мы не можем сразу ответить на эти вопросы, полезно хотя бы задать их себе.
Я иногда даю клиентам такое задание: посчитайте, сколько времени вы проводите в непосредственном контакте с ребенком. Не тогда, когда всей семьей идете в ресторан и он сидит за столом, уткнувшись в свой планшет. И не в театре, когда вместе смотрите на сцену. И не за завтраком, когда вы между делом бросаете: «Ну, как в школе?» — и, не дослушав ответ, тут же убегаете по своим делам. Я имею в виду только те случаи, когда вы садитесь рядом и разговариваете, слушаете, что-то эмоционально обсуждаете. Результаты поражают: оказывается, одни общаются с ребенком всего несколько минут в день, а порой не разговаривают вовсе, а у других общение сводится к вручению очередного дежурного подарка, походу в ресторан или на светское мероприятие.
Прежде чем покупать детям очередную вещь, стоит «схватить себя за руку» и подумать, чтó нами движет. В конце концов, любой подарок — это своего рода материализованное послание. Мы покупаем по привычке, надеемся таким образом улучшить отношения, замазать наметившуюся трещину, отодвинуть решение главной проблемы на потом? Или эта вещь действительно нужна сейчас нашему ребенку? Что и когда мы покупали в последний раз?
Мне кажется, важно задаться и таким вопросом: что мы надеемся получить в ответ, когда вручаем ребенку подарок, на что рассчитываем? Одно дело, если мы хотим просто доставить ему радость, и совсем другое, если надеемся таким образом чего-то от него добиться.
Часто мы задариваем детей, потому что не знаем, как еще можно выразить свою любовь. Психотерапевты Эндрю Маршал и Дери Чапман описали пять разных языков, используя которые мы можем показать, как мы любим. И подарки — только один из них. А есть еще конкретные дела и поступки, слова, совместное времяпрепровождение и, конечно, прикосновения, телесный контакт. Попробуем использовать все эти языки, чтобы наладить отношения с нашими детьми. Начнем с привычных для нас подарков.
