И, наконец, к третьей группе относятся те, кого невозможно ввести в состояние возбуждения нормальными раздражителями.
Самое опасное следствие «некомпенсированной скуки» — насилие и деструктивность. Чаще всего это проявляется в пассивной форме: человеку нравится узнавать о преступлениях, катастрофах, смотреть жестокие кровавые сцены, которыми нас пичкает пресса и телевидение. Многие потому с таким интересом воспринимают эту информацию, что она сразу же вызывает волнение и таким образом избавляет от скуки. Но от пассивного удовольствия, связанного с жестокостью и насилием, всего лишь шаг к многочисленным формам активного возбуждения, которое достигается за счет садистского и разрушительного поведения.
Молодая девушка из богатой семьи, помещенная в клинику неврозов после того, как она перерезала себе вены, объяснила свои действия так: ей хотелось удостовериться, что у нее есть кровь. Она считала, что у нее вообще нет чувств (клиническое исследование показало, что это не шизофрения), и она не нашла другого способа убедиться в том, что еще жива, как только пустить себе кровь.
Этот случай не является чем-то экстраординарным. Фромм описывает подростка, который занимался тем, что бросал крупные камни на покатую крышу гаража, а когда они оттуда скатывались, старался поймать их головой. Он несколько раз пытался покончить с собой — наносил себе ножевые раны в самые уязвимые места, а затем сообщал об этом, чтобы его успевали спасти. Он объяснял, что боль дает ему возможность хоть что-то почувствовать и пережить.
Наш организм иногда сравнивают с небольшой, но очень производительной химической лабораторией. К примеру, ощущение счастья, которое хотя бы изредка совершенно необходимо любому из нас, связано, помимо прочего, с высоким уровнем гормонов и нейромедиаторов — адреналина, серотонина, дофамина и др. Человек, у которого есть желания, стремления и воля, чтобы реализовать задуманное, то есть мотивированный на достижения, получает этот гормональный «допинг» сполна. Когда возникает внутренний импульс, появляются желание, цель, выделяется адреналин — отсюда азарт и энергия, а когда цель достигнута, происходит выброс гормонов удовольствия. Масштаб цели не принципиален, поскольку счастье — это следствие самого факта достижения.
Но когда реальная жизнь неинтересна, когда ничто не увлекает и не трогает, получить этот гормональный выброс естественным путем невозможно — нужны очень сильные стимулы. Зачастую такими стимулами становятся ежедневные тусовки в ночных клубах, многочасовые занятия фитнесом, гонки на машинах по ночному городу и прочий «экстрим», а если и этого не хватает — в ход идут наркотики, алкоголь, азартные игры.
Чтобы испытать настоящее удовлетворение, нужны более сложные стимулы и более осмысленные достижения. И здесь деньги уже не помогают. Вот как описывает двадцатилетняя девушка впечатления от своих приятелей с Рублевки: «Дети богачей, с которыми я дружу, все хорошие люди. Но у них масса проблем, они периодически страдают от приступов депрессии. Причина простая — у них есть все, но они ничего не добились сами и понимают это. У них нет цели в жизни, а этого достаточно, чтобы любого сделать несчастным».
Помните, у Бориса Гребенщикова: «Их дети сходят с ума от того, что им нечего больше хотеть…»
Что делать?
Неограниченные финансовые возможности — серьезный фактор риска: как любое сильнодействующее средство, деньги могут служить и во благо, и во вред. Если в обычных семьях сама жизнь диктует ограничения, то в богатых такого естественного ограничителя нет. Чтобы «вывести детей из-под удара», сохранить их психическое здоровье, чтобы материальное изобилие не обернулось для них в будущем большими проблемами, а напротив, стало благоприятной средой для развития, мы должны целенаправленно, продуманно создавать для них не «жизнь-сказку», а «нормальное детство». Конечно, это потребует от нас гораздо больше усилий, чем привычное удовлетворение всех детских прихотей, но это такая же родительская обязанность, как и обеспечение ребенка всем необходимым.
Проанализировать свою философию потребления
Прежде всего стоит разобраться, как мы сами относимся к деньгам: для нас они фетиш или инструмент, дающий возможность организовать свою жизнь так, как нам хочется; на что мы их тратим, чем готовы жертвовать ради собственного благополучия. Наша «философия потребления» оказывает самое непосредственное влияние на жизнь детей — мы передаем ее детям, она определяет нашу политику в вопросах их материального обеспечения.
Эрих Фромм описал два способа существования человека — «иметь» и «быть» — и, соответственно, две принципиально разные позиции — потребитель и творец. Родители, добившиеся успеха в жизни, наверняка могут отнести себя к творцам. А какими вырастут наши дети? Активными, творческими или живущими по принципу «я есть то, что у меня есть и что я потребляю»?
Посмотрим, сколько мы тратим на детей и почему, на что ориентируемся — действуем «как все» или у нас есть собственные принципы? Даем ли мы детям делать выбор или просто покупаем им все подряд? Умеем ли отказывать, говорить «нет»? Как мы «оформляем» и аргументируем свой отказ? Есть ли в семье общая позиция в этом вопросе, согласна ли с нами наша «вторая половина», родные и близкие?
Пока мы со всем этим не разберемся, любые попытки выстроить логичную «денежную политику» в отношении ребенка вряд ли будут успешными.
Однажды я летела на частном самолете с известным бизнесменом. С нами был его двенадцатилетний сын. Мальчик был одет обыкновенно, как многие московские дети. Пристегнув ремни, он сразу же углубился в чтение. Мы с его отцом тем временем что-то обсуждали. Помню, я дала ему прочесть речь одного политического деятеля, это был довольно интересный, содержательный текст. Просмотрев материал, мой спутник протянул его сыну. Тот отложил свою книгу и стал внимательно читать, при этом он обратил внимание на многие моменты, которые до этого отметили и мы. В течение всего полета мы вели разговор о событиях в стране, об увлечениях мальчика, его школьных друзьях, о книгах и фильмах. Он активно участвовал в беседе — и не потому, что хотел продемонстрировать свою эрудицию, ему действительно было интересно. Когда он узнал, что я психолог, стал расспрашивать о моей профессии. Я с удовольствием отметила, что мальчик ведет себя на редкость достойно. На мой взгляд, это очень удачный вариант воспитания ребенка в богатой семье. Понятно, что он пользуется всеми преимуществами, которые дает финансовое положение родителей, но материальная составляющая в его жизни не доминирует, не довлеет, не превращает его в «небожителя», а помогает развиваться, открывает возможности, которых нет у других.
Если мы сами будем относиться к богатству как к контексту — комфортному, приятному, но не более того, а не как к основному содержанию жизни, такое же отношение мы воспитаем и у наших детей.
«Карманные деньги — это не плата за хорошие оценки, примерное поведение, уборку комнаты. Это символ принадлежности к семье. Ребенок не должен их лишаться за какие-то проступки. Это элемент его личной свободы, и задача родителей — научить его этой свободой пользоваться.»
