– Они не кажутся мне такой уж страшной угрозой национальной безопасности.
Она кивнула:
– Ну, это как раз одна из тех вещей, которые мы здесь пытаемся выяснить. Как правило, они не доставляют проблем по части дисциплины. Большинство из них быстро приспособились к заключению, в основном по той причине, что ранее находились под наблюдением и опекой, на перевоспитании и даже прошли через тюрьмы для несовершеннолетних или взрослых преступников. Они приспособились, привыкли к заключению. Это говорит о том, как хорошо наше общество управляется с подобными индивидами, не так ли? А если они капризничают, то их переводят из этой части объекта в другую.
– Куда? В блок для наказаний?
– В специальное терапевтическое отделение, – она пристально на него посмотрела. – Вы очень субъективны. Вам нужно открыть свой разум, Нельсон. Перед тем как вы лично с ними познакомитесь. Они необычайно сообразительны и проницательны, талантливо манипулируют и управляют. В личном общении, один на один, с ними очень сложно. А в те моменты, когда они собираются вместе? – они полностью от всего отрываются. У них невероятная речь, с английскими корнями, но сверхбыстрая и насыщенная. У нас есть лингвисты, которые изо всех сил стараются ее анализировать. Независимо от того, что они обсуждают, мы можем как минимум оценить явную сложность их языка. И одно это уже ненормально. Мне показали стенограмму, своего рода набор доводов от девушки по имени Индра: одно предложение на четыре страницы. Это один из простейших примеров. Зачастую мы даже не знаем, о чем они говорят…
– Концепции за пределами человеческого понимания, – прервал ее Нельсон. – Настолько же невообразимые, как таинство Святой Троицы для обезьяны. Если эти ребятишки пришли в мир одаренные таким сверхмощным разумом, то они просто обязаны были быстро восстать против ограничений нашей примитивной человеческой культуры. – Он улыбнулся. – Должно быть, это замечательно, когда они могут свободно общаться друг с другом. Как много они, наверное, открывают того, что находится за пределами человеческого воображения.
Она изучающе посмотрела на него.
– Знаете, мне кажется, вы будете прекрасным капелланом. Но позвольте рассказать вам кое-что еще более необычное. У нас здесь есть несколько детей – мы отслеживаем и более молодых пациентов, даже младенцев, которые все еще находятся на попечении своих семей. В возрасте до двух лет младенцы пытаются начинать разговаривать – так же как и человеческие дети. Они произносят вещи, совершенно непонятные нам, и в основном непонятные их старшим собратьям – но не совсем. Наши лингвисты их тоже проанализировали; по их словам, это похоже на изучение структуры песен дельфинов. Это младенческое гугуканье – это язык, Нельсон. Фактически это означает наличие лингвистического контента. Мы приходим в мир со способностью к языку, но нам нужно научиться ему от окружающих. Дети Следующих пытаются выразить себя, изобрести свой собственный язык, независимо от окружающей их культуры, слово за словом, одно грамматическое правило за другим. И что особенно примечательно, остальные внедряют кое-что из их изобретений в этот свой собственный постанглийский. Это похоже на рождение нового языка, мутирующего со страшной скоростью прямо у нас на глазах.
– Вы сами это допустили. Вы же разрешили им общаться друг с другом.
Она не обратила внимания на его слова.
– Очень важно, чтобы вы поняли, с чем мы тут имеем дело, Нельсон. Эти дети представляют собой иной порядок вещей, шаг вперед. Нечто совершенно новое.
– Хм-м… Но все же это дети, которые нуждаются в нашей заботе.
– Да, вы правы.
– Думаю, мне нужно как-то здесь обустроиться. Наверное, меня надо представить кому-нибудь из высшего начальства?
– Боюсь, что да. И еще вам надо будет пройти через нашу службу безопасности.
– А затем я бы хотел поговорить с кем-нибудь из заключенных. С одним для начала.
– Конечно. С кого хотите начать?
Будто бы совершенно случайно Нельсон указал на Пола Спенсера Уагонера:
– Вот с этого.
Нельсона обрадовало, что ему позволили поговорить с девятнадцатилетним подростком в его комнате.
Нельсону было ясно, что так сделано для более удобного управления системами безопасности, но психологический аспект этого ускользал от его понимания. В свои девятналцать-двадцать лет у него не было собственной комнаты, но если бы была – он наверняка посчитал бы излишней навязчивостью, если бы какой-то незнакомец просто так зашел к нему и начал говорить о Боге. Однако таковы были условия встречи, и Нельсон сделал все, что смог.
Комната Пола мало отличалась от остальных, ранее виденных Нельсоном, когда он смотрел с высоты внутрь. Стены увешаны постерами: изображения галактик, экзотических зверей Долгой Земли, неизвестная Нельсону музыкальная звезда. На столе телефон, планшет и телевизор, хотя Нельсон был в курсе, что соединения по этим устройствам ограничены и строго контролируются в пределах данного учреждения.
Сам Пол, худощавый и темноволосый, был одет в черный комбинезон. Нельсону объяснили, что все заключенные здесь носят комбинезоны, но имеют возможность выбора цвета и только самые непослушные выбирают оранжевый. Пол, очевидно, не принадлежал к их числу. Он сидел по-турецки на краю кровати, обхватив себя руками, с непроницаемым выражением лица. Классическая поза сердитого подростка.
Нельсон сел в кресло напротив.
– Держу пари, что все эти вещи выбирал не ты, – сказал он для начала. – Все эти постеры и остальное. Я так понимаю, что это дело рук какого-нибудь старого морского офицера, который считает, что именно это нравится людям твоего возраста, я прав?
Пол взглянул на него, но ничего ответил.
Нельсон кивнул.
– Лейтенант Ирвин, которая привела меня сюда, много рассказывала о тебе и твоих коллегах отсюда.
– Коллегах? – фыркнул Пол, впервые заговорив.
– Но самое мудрое слово, которое она использовала, по моему мнению, было: «приспособившиеся». Это то, что ты сейчас используешь, правда? Отсутствующий взгляд, молчание… Старые уловки, которым ты научился, чтобы выжить в том или ином заведении. Это нормально. Но знаешь, ты ведь счастливчик. Я мог бы рассказать тебе о гораздо более паршивых местах, чем то, в котором ты сейчас оказался. Я имею в виду Приют в Мэдисоне, Запад-5.
– А… эти монашки, – Пол пожал плечами.
– Да. И Джошуа Валиенте. Он мой друг. Он просил передать тебе привет. – Нельсон посмотрел на Пола, пытаясь передать ему подсознательный сигнал: «Ты не одинок. Джошуа не забыл про тебя. Вот почему я здесь на самом деле».
– Старый добрый дядюшка Джошуа, – улыбнулся Пол. – Волшебный «шагающий» мальчик. Может, это ему стоило оказаться в клетке вроде этой? Кто, как не он, авангард нового вида людей?
– Да, в самом деле, у вас есть кое-что общее. Все движение «Друзья человечества», которое привело президента Каули к власти, выросло из страха перед «шагающими».
