Когда Никки присоединился к нашей колонии, ему было примерно десять лет. В то время он был размером с Дэнди, самца около восьми лет. Но если в возрасте двенадцати лет у Никки был взрывной рост, с Дэнди такого не случилось, так что в результате Никки теперь почти в два раза больше. Дэнди – полная противоположность Никки. У него стройная фигура, а в его глазах видны острый ум и восприимчивость. Дэнди в нашем семействе – интеллектуал. Все считают, что в группе он – самый умный. Он может одурачить не только остальных обезьян, но и людей. Самый замечательный случай такого рода я наблюдал, когда с ним начал работать временный кипер. Он ворчал на Дэнди, поскольку того уже несколько дней по утрам сложно было выманить из клетки. Дэнди просто отказывался выходить в то время, когда выходили остальные обезьяны. Я посоветовал киперу продержать Дэнди один день без еды с целью наказания. Эта суровая мера хорошо срабатывала в предыдущих случаях. Однако кипер придумал то, что сам он считал гораздо более умным планом. Несколько дней спустя он с гордостью продемонстрировал мне результат. Другие обезьяны уже вышли, тогда как Дэнди сидел внутри, высунув руку. Кипер положил в нее два банана, после чего Дэнди быстро вышел наружу. Кипер считал, что научил Дэнди выходить, тогда как, по-моему, скорее уж Дэнди надрессировал кипера давать ему бананы. Я вздрогнул при мысли о том, что могли бы уготовить нам другие обезьяны, если бы поняли, какие возможности сулит им подобный шантаж.
Замечательный ум Дэнди проявился во множестве случаев. Например, нам никогда не приходилось иметь с дело с побегом шимпанзе, в котором не был бы замешан Дэнди. Это указывает на то, что он является зачинщиком таких побегов, и в некоторых случаях нам это доподлинно известно.
Социальная позиция Дэнди такова, что ему необходимо весьма тщательно обдумывать все свои действия. Подростковый период у самцов шимпанзе длится несколько лет. Они достигают половой зрелости в возрасте примерно восьми лет, однако социально зрелыми их можно назвать не ранее пятнадцати. В эти переходные годы самец все больше отстраняется от самок и детенышей, однако другие самцы пока еще не принимают его как равного. В естественной среде эти самцы-подростки обычно бродят в одиночестве. Иногда они целые дни проводят с матерью и более юными родственниками. Временами они пытаются прибиться к группе взрослых самцов. Самцов-подростков притягивают старшие успешные самцы, но от них они получают резкий отпор и затрещины. Пока они не завоюют себе место в иерархии самцов, они находятся в незавидном положении, не принадлежа ни тому лагерю, ни другому. Для Дэнди, в отличие от Никки, муки пубертатного периода все еще не закончились.
Никки
Минус его положения, если сравнивать его с дикими соплеменниками, в том, что у него больше нет матери, к которой он мог бы обратиться, так что он не может избежать грубостей взрослых самцов. Похоже, одна из самок, Спин, дарит ему материнскую заботу и тепло, в которых он так нуждается. Даже теперь, когда Дэнди почти взрослый, бывают периоды, когда они неразлучны.
Недостаток силы Дэнди приходится восполнять хитростью. Я стал свидетелем замечательной истории такого рода, в которой поучаствовал немецкий оператор Петер Фера. Мы спрятали несколько грейпфрутов в вольере шимпанзе. Фрукты наполовину закопали в песок, чтобы было видно только небольшие желтые участки. Шимпанзе знали, что мы делаем, поскольку они видели, как мы вышли с ящиком, полным фруктов, а вернулись с пустым. Когда они увидели, что ящик пуст, они стали возбужденно ухать. Как только их выпустили, они принялись оживленно искать фрукты, но не нашли. Несколько обезьян прошли мимо того места, где были спрятаны фрукты, но ничего не заметили, по крайней мере так мы думали. Дэнди тоже прошел мимо нашего тайника, не останавливаясь, не замедлив шага и не проявив какого-либо необычного интереса. Однако после обеда, когда все обезьяны прилегли вздремнуть на солнце, Дэнди встал и добежал по кратчайшей линии до места с фруктами. Тут же, ничуть не мешкая, он выкопал грейпфруты и наелся ими в свое удовольствие. Если бы он не сохранил их месторасположение в тайне, скорее всего, другие обезьяны отняли бы у него грейпфруты.
Этот эксперимент основывался на методах, применявшихся Эмилем Мензелем, изучавшим передачу информации среди шимпанзе. Из его исследований нам было известно, что обезьяны способны обманывать друг друга. Однако мы не ожидали подобного уровня совершенства, с которым был осуществлен обман. Решительное возвращение Дэнди к месту тайника было для нас настолько неожиданным, что Петер Фера просто не успел заснять его на пленку.
Женские подгруппы
В группе из девяти самок можно выделить три подгруппы. Подгруппа, образованная самками, часто бывающими вместе, присматривающими за детенышами друг друга, поддерживающими и успокаивающими друг друга в случае каких-либо проблем. Самая большая подгруппа образована Мамой (вместе с Моник), Гориллой (с Розье), Франье (с Фонсом) и Амбер. В этой группе мы пока еще не представили последних двух самок. Вероятно, если судить по ее плохим зубам и слабому здоровью, Франье – уже пожилая обезьяна. Она по натуре крайне неуверена и робка. Она первой поднимает тревогу громким лаем, когда что-то пугает ее, например, когда она сталкивается с большим пауком или когда среди сотен лиц посетителей внезапно узнает ветеринара. Обычно другие не обращают особого внимания на тревожные крики Франье, точно так же, как не много внимания уделяется сигналам тревоги, издаваемым молодыми обезьянами. (Напротив, тревога, поднятая взрослым самцом или самкой с высоким рангом, сразу же вызывает реакцию.)
Когда Франье расстроена, например после того, как за ней гонялся самец, ноги у нее буквально трясутся, и иногда у нее бывает рвота. Она избегает любых неурядиц, и вмешивается в драку, только если та затрагивает ее сына Фонса.
Годами Фонс был любимчиком Мамы и Гориллы, когда у них не было собственных детенышей. Возможно, защита, предоставляемая Фонсу двумя этими влиятельными самками, объясняет, почему сам он не демонстрирует признаков нервозности, свойственных матери. И по внешнему виду, и по характеру Фонс, видимо, похож на Лёйта. Он отличается уравновешенностью и удивительным дружелюбием.
Амбер присоединилась к этой первой подгруппе, когда Мама появилась в колонии вместе со своей дочерью Моник. Амбер, похоже, совершенно поглощена этим детенышем. Ей пришлось проявить немалое терпение, поскольку Мама не позволяла ей заниматься Моник, пока той не исполнилось пятнадцать месяцев. Амбер разрешалось уходить на пять метров с Моник, сидящей у нее на спине, но потом Мама возвращала себе детеныша. Со временем расстояние, на которое ей дозволялось уходить, увеличилось, так что через несколько месяцев Амбер взяла на себя почти всю дневную транспортировку Моник и уход за ней. Амбер стала второй матерью, «тетушкой».
Франье и Фоне
