– Так, может, ты напишешь ему? Скажешь, что планы поменялись? – спрашивает Чарли.
Я пожимаю плечами:
– С моим отцом это не пройдет. Говорю же: он ужасно меня опекает.
– Тогда давай вместе к нему сходим и объясним, в чем дело.
Я трясу головой еще энергичнее. Папа не знает о существовании Чарли. Объяснять, кто это такой, как мы познакомились и чего ради хотим сейчас вместе завалиться на крутую вечеринку? Ну уж нет!
Проходит еще полчаса. Кег с пивом так и стоит неоткрытым. Гости поели чили, смели содержимое роскошного пломбирного «бара». Теперь мы просто глядим друг на друга, не зная, о чем говорить. А мне страшно не хочется, чтобы мое первое свидание с Чарли стало последним. Такое вполне возможно, если вечер будет продолжаться в том же духе.
– Ну ладно, – вдруг выпаливаю я. – Пойдемте к этой вашей Зои… как ее там… Отец не узнает, а значит, и пилить не будет.
Подруга взглядом сигнализирует мне: «Совсем с ума сошла?» Я морщусь: чрезвычайные обстоятельства – чрезвычайные меры.
– Ладно! – говорит Морган и смотрит на меня так свирепо, что ее глаза становятся похожи на два шара, ощетинившиеся ресницами. – Дайте только паспорт захвачу. Ведь Зои Кармайкл – сущий дьявол, а дом ее – наверняка врата ада.
Гарвер гогочет.
– Заткнись, не смешно, – одергивает его Морган, будто ей не нравится, что он оценил ее шутку. – А ты, Кэти, точно поняла, о какой Зои Кармайкл идет речь? О той, которая испоганила…
– Все будет нормально, я уверена, – быстро прерываю я подругу, пока она не произнесла «всю твою жизнь» и не упомянула мое прозвище.
– Зои безобидная, – успокаивает нас Чарли. – Она просто комар на дорогой тачке.
Морган хватает меня за руку, поднимает с качелей и тащит в дом, бросая:
– Парни, мы на минутку.
Я ухожу вместе с ней, оглянувшись на Чарли через плечо. Судя по выражению лица, он в полном недоумении. Я пожимаю плечами, как будто тоже ничего не понимаю.
– Ты не должна идти к Зои только потому, что так хочет Чарли, – шипит Морган, когда мы скрываемся за дверью.
– Знаю, – говорю я, глядя на свои туфли и тихонько чертя носком по полу. – Мне просто интересно посмотреть на настоящую вечеринку выпускников. Не хочу обидеть Гарвера: он хороший парень и мороженое было вкусное. И все-таки, по-моему, здесь довольно тоскливо. Немногим веселее, чем смотреть кино с отцом.
Морган берет меня за подбородок и пронзает взглядом:
– Ты не боишься, что Зои отмочит какую-нибудь гадость, если тебя узнает? Ты же с четвертого класса ни с кем не общаешься из-за ее выходок! Забыла?
Понимаю, подруге кажется, будто я сошла с ума, раз мне вдруг захотелось участвовать в том, чего я до сих пор сторонилась. Но я чувствую себя румспрингой – подростком, который, прежде чем решит, оставаться ли в общине аманитов, должен познакомиться с внешним миром. Стоило мне одним глазком взглянуть на то, какой была бы моя жизнь, если бы не болезнь, и я уже не могу насытиться. Чтобы этот сон не прекращался, я готова выдержать столкновение со злейшим врагом.
– Знаешь, я думаю, мне будет даже полезно с ней встретиться, – говорю я подруге. – Чтобы покончить со всем этим раз и навсегда. Но без тебя я не справлюсь!
– Серьезно? – выкатывает глаза Морган. – Думаешь, с моим участием этот номер пройдет?
Затаив дыхание, я киваю и хватаю ее за руки:
– Да. Гэбби дала мне надежду. Не хочу поддаваться болезни.
– Ох и врешь же ты!.. – вздыхает Морган, подбоченившись.
– Если ты откажешься, я тоже не пойду.
– Ты засранка, Кэти!
– Я не нарочно. Просто ничего не могу с собой поделать. Почувствовала себя нормальной, и мне понравилось. Извини.
Наградив меня сердитым взглядом, Морган выходит на крыльцо. Я за ней.
– Ну? – спрашивает Чарли, завидев нас.
– Мы толком не решили, – отвечает Морган. – Гарвер накрыл такую поляну…
Хозяин вечеринки вскакивает на ноги и выпаливает:
– Мы тут с Чарли все обсудили. Наверное, нам лучше потусоваться в другом месте.
– Не притворяйся, Гарвер, – говорит Морган. – Ты же хочешь, чтобы мы остались. Мы согласны. Правда.
Парень качает головой:
– Да нет же, честное слово! Давайте двинем отсюда!
Морган по-прежнему смотрит на него с сомнением. Ее иногда еще труднее уломать, чем моего отца. Чарли начинает скандировать:
– Мор-ган! Мор-ган! Мор-ган!
Мы с Гарвером присоединяемся. Она наконец-то уступает:
– Ну ладно! Только потом не плачьте, если Зои обеспечит вам адские муки.
Все ликуют. Я обнимаю Морган и шепчу ей:
– Ты такая подруга, что лучше и придумать нельзя!
– Очень надеюсь, что ты об этом не пожалеешь, – отвечает она, тоже шепотом. – Но знай: я всегда буду рядом. Чтобы убить любого, кто тебя обидит, и напомнить тебе, что я тебя предупреждала.
Классическое высказывание в стиле Морган. Я отстраняюсь и с улыбкой говорю:
– Заметано.
– Парни! Пошли отсюда! – присвистнув, кричит Гарвер своим друзьям.
Они выкатывают на крыльцо кег, который так и не смогли открыть, и сталкивают его со ступеней. Он набирает скорость и с металлическим звоном врезается в древний «шевроле-малибу». Гарвер открывает багажник и вместе с двумя своими приятелями пытается поднять бочонок, но у них ничего не выходит. Тогда Чарли, слегка помассировав плечо, подходит, берет кег с двух концов, поднимает его и аккуратно кладет в машину.
– Пожалуй, физиотерапевт был прав. Вообще не больно. Кажется, я снова в строю, – говорит Чарли очень тихо, как будто сам себе.
Гарвер с друзьями взирают на него как на супермена. Лицо Чарли озаряет широкая улыбка. Трудно сказать, чему он так рад: тому, что со скучной вечеринки Гарвера поедет туда, где наверняка веселее, или тому, что в одиночку поднял кег и теперь чувствует себя крутым.
– Поднимать тяжелые предметы нужно при помощи ног, а не спины, – поясняет он все еще не пришедшим в себя ботанам, хотя настоящая причина его успеха ясна: у него просто есть мышцы там, где у них нет и в помине.
Мы вшестером набиваемся в развалюху одного из друзей Гарвера и едем. У меня внутри все ходуном ходит от страха, как на «русских горках». С одной стороны, Зои может меня узнать и начать издеваться надо мной, как в детстве. С другой – я чувствую своим бедром ногу Чарли, а его рука лежит у меня на плече. Никогда прежде я не казалась себе такой – юной, свободной… нормальной. Еще одна неоднозначная ситуация.
Прежде чем я успеваю раскаяться в том, что приняла необдуманное решение, мы подъезжаем к огромному особняку, который выходит фасадом на набережную. Перед ним стоит блестящий белый «кадиллак-эскалейд» с номером «2LIT4U»
[4]. Да, Зои, похоже, не меняется. Я действительно начинаю жалеть, что согласилась сюда приехать, но уже поздно.
