Я пожимаю плечами. Глаза у меня на мокром месте. Папины челюсти словно превратились в камень. Мы смотрим друг на друга.
– Я знаю, что ты не просто медицинский случай.
– Ну а кроме тебя, об этом не знает почти никто, – шепчу я, безуспешно стараясь подавить горькое чувство.
Папа вздыхает и качает головой:
– Как ты понимаешь, я должен с ним встретиться.
– Встретишься обязательно, только через несколько дней. Как будто ты отец нормальной девушки, – говорю я и жду: господи, лишь бы он согласился!
Он кивает. Я кидаюсь ему на шею. В эту секунду спускается Морган.
– Привет, мистер Пи! Вы не против, если мы с Кэти потусим у меня допоздна? – спрашивает она, как бы невзначай улыбнувшись.
До чего же она убедительно врет! Определенно нужно брать у нее уроки.
– Я раскололась, – говорю я.
– Уже? – Она смотрит на часы. – И десяти минут не продержалась!
Я пожимаю плечами:
– Что тут скажешь? Я в этом деле новичок.
Морган качает головой:
– Кэти, ты безнадежна. Ладно. Хорошо тебе повеселиться. А мне нужно на работу.
Глава 11
Через несколько часов я запрыгиваю в грузовик Чарли.
– Ну? Куда? – спрашивает он.
Теперь мне становится понятно, почему парень копит на новую машину: одометр показывает больше ста пятидесяти тысяч миль, матерчатое покрытие на сиденьях протерлось почти до дыр, а двигатель тихонько пыхтит, явно намекая, что с ним не все в порядке.
– Поехали в город, – предлагаю я.
Прежде чем Морган ушла, мы с ней разработали отличный план. Думаю, Чарли понравится.
– Твое желание для меня закон, – с улыбкой отвечает он и жмет на газ.
Чуга-чуга-чуга-чуга… Трогаемся с места. Когда Чарли паркуется и мы вылезаем из машины, на часах только без пятнадцати десять. Но наш крохотный городишко уже почти опустел. Мы бродим по улицам, смотрим на окна, болтаем о том, как прошел день. А вот и кафе-мороженое. Я останавливаюсь:
– Пришли.
– А зачем мы сюда пришли? – удивляется Чарли.
Я заглядываю в окошко и машу Морган. Кроме нее, в кафе никого из сотрудников не осталось. Клиенты тоже давно разошлись по домам. Я уверена, что почетная обязанность закрывать заведение обычно возлагается на Гарвера, но сегодня Морган каким-то образом уговорила его уйти.
– Как странно! – произносит она неестественным тоном, впуская нас. – Я не видела, чтобы кто-то пробрался внутрь после закрытия. Клянусь вам, мистер Боссман!
Чарли удивленно глядит на меня:
– Ого! А ты ловкая, Кэти!
– Ребята, не подведите, – говорит Морган, передавая мне ключи. – Уберите за собой все, выключите свет и заприте дверь, когда будете уходить.
– Можешь быть спокойна, – заверяю ее я.
– Утром зайду за ключами, – обещает она и, наклонившись ко мне, шепчет: – Веселитесь, детишки! Ни в чем себе не отказывайте!
Все стулья перевернуты ножками кверху, поэтому мы направляемся к стойке. Чарли садится на высокий табурет, а я надеваю фартук и дурацкую бумажную шапочку, которую должны носить продавщицы. Это помогает мне войти в роль.
– Что желаете, сэр?
– Двойное банановое с горячей помадкой, взбитыми сливками, орехами и всем таким прочим.
– Фу! – отвечаю я, не двигаясь с места. – Орехи! Они не сочетаются с мороженым. Это всем известно.
Чарли притворяется возмущенным:
– А как насчет того, что покупатель всегда прав?
– Только не тогда, когда он требует орехов к мороженому! – дразню его я.
Чарли щелкает пальцами:
– Орехов!
– Перебьешься!
Он подается вперед и касается лбом моего лба. Я тону в его глазах. Он мягко меня целует. Движения губ, движения языка, длительность – поцелуй идеален, как и сам Чарли. Потом мы смотрим друг на друга. Улыбаясь во весь рот, я беру ложку и большую миску для нас двоих. Кто бы мог подумать, что влюбиться – это так круто! А я столько лет просидела одна в своей комнате – какая обидная трата времени!
– Вернемся к предмету нашего спора, – говорю я. – Орехи мы уже исключили. Может, теперь обсудим бананы?
Чарли качает головой:
– А в чем дело? Ты что-то имеешь против калия?
– Мне просто не нравится, как бананы выглядят. А в тех, которые привозят из Центральной и Южной Америки, могут и пауки прятаться. Огромные, волосатые, с твою ладонь величиной.
– Больше слушай всякую ерунду!
– Нет, я провела собственное исследование. Гляди. У банана листья растут вверх пучком, а соцветие свисает вниз, – объясняю я, помогая себе жестами. – Это идеальное место для пауков. Пауки блуждающие, из инфраотряда аранеоморфных, когда им что-то угрожает, поднимаются на задние ноги и демонстрируют челюсти.
– Вот так? – спрашивает Чарли, скаля зубы и растопырив пальцы. – Ррррр!
– Почти, – смеюсь я. – Правда, вряд ли пауки рычат. Рискну предположить, что они вообще никаких звуков не издают.
– Это мелочи. Ну а какие еще пауки прячутся в бананах?
– Пауки-охотники. Они даже страшнее блуждающих. Бегают везде, как крабы, и больно кусаются.
Губы Чарли сжаты, а в глазах так и пляшут черти. Он с трудом сдерживает смех.
– Что это с тобой? – спрашиваю я.
– Ты просто прелесть. А еще – эрудитка! Как ты умудряешься все знать?
Я слишком поздно спохватываюсь: Морган не советовала мне вываливать на Чарли свой ботанический багаж. Но ничего не могу с собой поделать. Я люблю научные факты, люблю природу, небо, звезды, бесконечность и то, что за еe пределами.
– Я не все знаю, далеко не все, – говорю я, запуская ложку в мороженое с печеньем. – По крайней мере, пока. Но хотела бы. Знать всего нельзя, ну а стремиться к этому, по-моему, очень даже можно.
– На мой взгляд, ты знаешь очень много. Школу буквально вчера окончила, а зачетных баллов столько, что на первые два года колледжа хватит. Я, к примеру, тоже получил аттестат, но умею лишь плавать и приводить в порядок яхту, больше ничего.
Плюхаю шарик с хрустящим ирисом поверх шарика с печеньем и шоколадной крошкой, а потом добавляю еще один – со вкусом соленого карамельного бублика. Вместе с банкой взбитых сливок и двумя ложечками ставлю все это на прилавок между нами.
– Послушай, тебе же только восемнадцать лет. Ты и не должен знать всего, – говорю я, украшая каждый шарик мороженого большой сливочной шапкой. Теперь наш десерт похож на сказочный замок. – Да и вообще, век живи – век учись, как говорится.
