– И это все, Кэти? У тебя больше нет никаких вопросов?
Я качаю головой:
– Нет.
Через час папа поднимается в свою каморку. Я сижу на диване с ноутбуком на коленях и печатаю. Шедевр, над которым я трудилась все это время, почти готов.
– Я ужасно проголодался, – говорит отец. – Звоним в «Хунань»?
– А? – откликаюсь я и, добавив последний штрих, поднимаю голову.
– Я спрашиваю, будешь ли ты китайскую еду. Чем это ты так увлеклась?
– Буду-буду, ты же знаешь: от китайских блюд я никогда не отказываюсь, – отвечаю я и поворачиваю к нему экран. – Вот твой профиль на сайте знакомств.
Отец замирает как вкопанный:
– Что-о?
По правде говоря, давно пора было это сделать. Никто не должен оставаться один. Каждый человек должен найти свою половинку. Благодаря Чарли я поняла, что это главный ключ к счастью.
– Какой аватар выберешь? – спрашиваю я, показывая папе две фотографии для профиля. – На этой фотке мне прическа больше нравится, зато вот здесь ты с фотоаппаратом.
Отец пытается захлопнуть ноутбук.
– И речи быть не может! Нет!
– Да! – отвечаю я непреклонно. – Тебе нужно встречаться с женщинами. Давай-ка лучше помоги мне. Садись.
Папа не соглашается, но я смотрю на него так, чтобы он понял: это не шутка и отступать я не намерена. Он плюхается на диван рядом со мной.
– Погляди, что я успела написать: «Лучший в мире отец и самый классный фотограф…»
– Протестую!
Я невозмутимо продолжаю:
– «Познакомлюсь с искательницей приключений, которая интересуется искусством, в частности фотографией, и ностальгирует по „Сиэтл суперсоникс“».
– «Суперсоникс» – это важно, – кивает папа.
– Поехали дальше: «Требуется компаньонка для путешествий по миру».
Я поднимаю глаза, чтобы проверить папину реакцию. Он уставился прямо перед собой – на фотографию, которую они с мамой сделали во время одной из поездок.
– Я больше не путешествую, – наконец отвечает он, покачав головой.
– Скоро будешь, – говорю я и мысленно продолжаю фразу: «Ты опять сможешь ездить по миру, когда меня не станет».
Папа как будто прочитал мои мысли. Из комнаты словно выкачали весь воздух.
– Ну все, хватит, – произносит отец, встает и поворачивается к двери.
Я хватаю его за рукав:
– Пожалуйста. Я этого хочу. Мне это нужно.
Он останавливается. Медленно и шумно выдыхает, как старый радиатор. Я похлопываю по дивану, приглашая его сесть рядом.
– Раньше мы были друг у друга… – Мой голос обрывается. Нелегко сказать то, о чем мы оба до сих пор не решались говорить вслух. – Ты потерял маму – и меня тоже потеряешь.
– Нет! Всегда есть надежда…
Я прерываю его.
– Знаю, это тяжело. Может быть, для тебя еще тяжелее, чем для меня. Но правда есть правда. Мы всегда понимали, что это произойдет. Вопрос только в том – когда. Оказывается, скоро. Ничего не поделаешь.
Нет в мире других слов, которые было бы так же больно произносить. А если судить по папиному лицу, то и слов, которые было бы так же больно слышать, тоже нет. Но мы должны поговорить об этом, пока не поздно. Папа должен знать, как я люблю его и как ценю все, что он для меня сделал. Набрав в легкие побольше воздуху, я продолжаю:
– Я хочу, чтобы ты снова стал путешествовать и снимать. Пускай люди любуются твоими фотографиями.
В этот момент он начинает плакать. В моем присутствии. Впервые в жизни. Я даже горжусь им. Много лет мы делали вид, что для счастья нам вполне хватает друг друга. Пора признать, что это не так. Пусть папа увидит оборотную сторону медали: после моей смерти он сможет вернуться к своим мечтам. Конечно, если позволит себе это. Больше всего на свете я хочу, чтобы он стал прежним, цельным. Он сможет – даже без меня и без мамы. Должен постараться, иначе я не вынесу того, что меня ждет.
– Нет, – говорит папа сквозь слезы. – Не могу…
Как ни тяжело мне видеть его горе, я продолжаю наступать:
– Я хочу, чтобы у тебя была замечательная жизнь, такая же, как та, которую ты подарил мне. Мне важно знать, что ты постараешься стать счастливым: опять начнешь путешествовать, причем не один – это самое главное.
Папа успокаивает себя несколькими глубокими вдохами и выдохами, как на видеоуроке медитации, который мы с ним однажды смотрели. Видя, что он почти готов согласиться, я решаю поскорее закрепить успех:
– Просто сходи на одно свидание. Выбери любую женщину и куда-нибудь ее пригласи. Пожалуйста.
Он наконец кивает:
– Хорошо.
Я хватаю его за руку:
– Обещай!
– Обещаю.
Я обнимаю папу, мы стоим, крепко прижавшись друг к другу. Наши слезы смешиваются. Утыкаюсь ему в плечо, оно быстро становится влажным. Отстраняюсь первая и, вытирая глаза рукавом, говорю:
– А теперь давай организуем какой-нибудь ужин.
Папа с улыбкой подходит к телефону, нажимает кнопку ускоренного набора и заказывает в китайском ресторане все наши любимые блюда. У меня такое ощущение, будто мое разорванное сердце снова сшили. Пока я жива, я еще могу что-то значить. Может, сумею и потом, если сейчас как следует постараюсь.
Глава 17
Через сорок пять минут, как и обещано, раздается звонок в дверь.
– Откроешь, милая? – спрашивает папа, не отрываясь от бейсбольного матча, который показывают по телевизору. – У меня тут сложный момент: три аута, два игрока на базе.
– Конечно. Наверное, заказ из ресторана наконец привезли, – откликаюсь я, посмеиваясь над тем, как напряженно отец следит за обычной отборочной игрой.
Я открываю. Нет, это не еда. Разинув рот, захлопываю дверь и прислоняюсь к ней.
– Папа! По-моему, будет лучше, если ты подойдешь!
Можно было не кричать: отец уже стоит прямо передо мной.
– А по-моему, будет лучше, если ты впустишь Чарли, – говорит он, беря меня за руку.
– Откуда ты знаешь, что там Чарли?
– Это я его позвал. Ты же сама мне объясняла: главное, чтобы было с кем разделить свою жизнь.
– Но я не могу с ним видеться! – шепчу я. – Или могу?
– Иди. – Папа открывает дверь и выпихивает меня наружу. – Поболтайте.
Чарли улыбается, будто ему совсем не тяжело и он не испытывает неловкости. Вид у него беззаботный, зато я не знаю, куда деваться. Я словно опять встречаюсь с ним впервые.
– Ты настоящая! А я уже действительно начал думать, что ты мне приснилась.
