– При полной безнадеге остается лишь смеяться, – говорю я отцу. – Теперь поехали, посмотрим, как Чарли отвоюет свою стипендию.
– Тебе правда нравится этот мальчик? – спрашивает папа, внимательно глядя мне в лицо.
– Он нравится мне, я его люблю и верю в него всеми фибрами души!
– Пожалуй, это достаточно веское основание. Тогда на старт, внимание, марш!
Папа хватает ключи, а я затягиваю тесемки капюшона, так что он почти полностью скрывает мое лицо. Только глаза едва видны. В игру «Раз, два, три – беги!» мы с папой начали играть, когда я была еще маленькой. Так он сажал меня в машину, чтобы везти на прием к врачу. Сегодня мы отдаем дань этой традиции.
Как всегда, приготовления к поездке отнимают больше времени, чем сама поездка. Не прошло и десяти минут, а мы уже у бассейна. Папа паркуется в первом ряду, после чего мы быстро прорываемся в здание. Там душно и влажно. Я сразу же начинаю потеть под своей многослойной одеждой. Хочу снять хотя бы худи
[10], но папа меня останавливает, указывая на большие окна напротив. Через них в зал льется полуденное солнце, в лучах которого лужицы у бассейна переливаются всеми цветами радуги.
– Не надо, это небезопасно.
– Что может быть хуже, чем… – начинаю я, но замолкаю, заметив тревожные морщинки на папином лбу, – за последние несколько недель их стало больше и они углубились. – Хорошо, пап.
Мы пробираемся на переполненные трибуны и садимся на самом верху, в уголке, где солнце не сможет меня достать. В первом ряду я вижу родителей Чарли. Там же сидит и Зои со своими подпевалами. Она оборачивается и, фальшиво улыбаясь, машет мне:
– Привет, Кэти!
– Новая подруга? – спрашивает папа.
– Старый враг, – говорю я, отвечая на приветствие еще более фальшивой улыбкой.
Как ни странно, я совершенно спокойна. Зои утратила надо мной власть. Что бы она ни сделала, это не сравнится с теми ужасными вещами, которые уже происходят.
А вот и спортивный мужчина в рубашке поло с эмблемой Калифорнийского университета в Беркли. Из-за него-то мы и собрались здесь. На шее у тренера секундомер, в руках большой блокнот, в котором он постоянно чиркает. Оторвавшись от записей, замечает, что я смотрю на него. Я улыбаюсь и показываю большие пальцы. Углы его губ приподнимаются почти незаметно, но, по-моему, это добрый знак.
– Последний старт этого соревновательного дня! – объявляет комментатор, и его голос эхом отражается от выложенных кафелем стен. – Мужской заплыв на двести метров вольным стилем! Финал!
Трибуны ревут. Весь зал как будто наэлектризован. Пловцы выстраиваются в ряд, потом занимают свои места на старте. «Черт возьми! В плавках, шапочках и очках они все одинаковые!» – думаю я и вытягиваю шею, ища взглядом Чарли. Он написал мне, что поплывет по первой дорожке, но там никого нет. Его родители сидят, вцепившись друг в друга. Мой папа смотрит на меня, вопросительно приподняв брови. Я пожимаю плечами и качаю головой. Мол, ума не приложу, в чем дело: Чарли должен быть здесь. Тренер из Беркли перестал писать и нервно поглядывает на часы. Я едва дышу.
Вдруг, как по волшебству, появляется Чарли, такой сильный и такой красивый, что мне хочется соскочить с трибуны и обнять его. Другие пловцы брызгают на себя водой или потряхивают руками и ногами, сбрасывая нервное напряжение. Только Чарли спокоен и сосредоточен. Улыбнулся родителям и высматривает нас, ряд за рядом оглядывая зрительские места. Папа поднимает руку и указывает на меня. Я скидываю капюшон (на этот раз без возражений с папиной стороны) и машу. На лице Чарли появляется широкая улыбка. Он прикладывает ладонь к сердцу. Я делаю то же самое. Это наш тайный знак, означающий: «Amor vincit omnia – любовь побеждает все».
Чарли кивает. Он готов. Раздается предупреждающая команда, затем сигнальный гудок. Пловцы ныряют. Каково же им, если я, даже сидя на трибуне, замираю от волнения! Проплыв под водой чуть ли не половину бассейна, все вдруг выныривают. Напряженная тишина сменяется энергичными ударами рук и ног по воде. Все участники заплыва идут вровень, и кажется, будто они связаны между собой невидимой нитью.
Родители Чарли сидят не шелохнувшись и не разнимая рук. Тренер из Беркли смотрит на табло, потом опять переводит взгляд на пловцов. Начинается второй отрезок дистанции. Парень, плывущий по второй дорожке, вырывается вперед. Остальные пока по-прежнему держат линию. Я изо всех сил свищу с помощью двух пальцев, подгоняя Чарли.
Пловцы отталкиваются от края бассейна, переворачиваются и устремляются в обратном направлении. Это третий отрезок. Лидер еще больше отрывается от группы. «Давай же, Чарли! – мысленно восклицаю я. – Тебе выпал шанс, от которого зависит твое будущее. Выложись на сто процентов!»
Осталась последняя часть дистанции. Чарли на третьем или четвертом месте. Я вскакиваю и ору так, как, наверное, никогда раньше не кричала. Надеюсь, Чарли меня слышит. Я знаю, как долго он тренировался, чтобы восстановить форму. Знаю, что, готовясь к этому соревнованию, он не жалел себя. Знаю, что он может победить. И он сам это знает.
Вот оно, наконец-то! Чарли начинает прибавлять скорость. Его руки работают все активнее. Он скользит по воде. Ускоряется, напирает. Опережает парня, который шел третьим, а потом и того, который был вторым. Однако до лидера ему по-прежнему далеко. Победа кажется невозможной, и все же Чарли не сдается. Да, это происходит! Его рука первой касается стены. Он выиграл! Я кричу во все горло. Ничего более увлекательного, чем этот заплыв, я в своей жизни, скорее всего, уже не увижу. Так что охрипнуть не жалко.
Чарли вылезает из бассейна, невольно демонстрируя мышцы плеч, рук и живота, потом снимает очки и направляется к трибунам. Я бегу к нему, не в силах усидеть на месте. Прямо навстречу лучам. Папа бросается вдогонку.
– Не выходи на солнечные участки! – кричит он.
Тренер из Беркли похищает Чарли у меня из-под носа. Они ненадолго выходят из зала. Потом победителя перехватывают родители. Мы с папой ждем. Наконец-то Чарли высвобождается из кольца поздравляющих и обнимает меня, отрывая от земли.
– Какой же ты молодец! – восклицаю я.
– Я молодец? – переспрашивает он, радостно улыбаясь, и ставит меня на пол.
– Еще какой! Что сказал тренер из Беркли?
– Я произвел на него впечатление. Он со мной свяжется.
Я тоже улыбаюсь, вне себя от счастья:
– Здорово! Я так тобой горжусь!
Папа втискивается между нами и от души колошматит Чарли по спине:
– Слухи не врут: в бассейне ты просто зверь! Поздравляю!
– Благодарю, мистер Прайс. И спасибо, что разрешили Кэти приехать.
Папа с улыбкой смотрит на меня:
– Ну разве она согласилась бы пропустить такое событие?
