– Чарли? – произношу я, с трудом поднимая веки. – Открой мою сумку. Там что-то для тебя есть.
– А что? Я вижу только твой блокнот…
Я мягко усмехаюсь:
– Он-то тебе и нужен. Ты столько раз у меня его похищал, что я решила избавить тебя от хлопот: забирай просто так. Только обещай мне, что прочтешь последнюю страницу.
Чарли улыбается:
– Ладно. У меня тоже кое-что для тебя есть: я все-таки еду в Беркли. Сегодня утром тренер позвонил и официально предложил мне место.
Я киваю. Голова ужасно отяжелела.
– Я рада… – бормочу я. – Всегда знала, что так и будет.
– Это одна из тех вещей, за которые я тебя люблю, Кэти, – говорит Чарли и смотрит мне в глаза, будто пытаясь удержать меня, чтобы я снова не ускользнула. – Ты верила в меня, даже когда я сам в себя не верил. Ты вернула мне веру и приумножила ее. Всю жизнь буду тебя за это благодарить.
Я хочу погладить его по щеке, но беспомощно роняю руку.
– Ты дал мне гораздо больше, Чарли. Ты научил меня жить. Любить. Поверь: это не ты у меня в долгу, а я у тебя.
– Я так и не сказал… – Его голос прерывается, но он заставляет себя успокоиться и продолжает: – Я так и не попросил прощения. За то, что не привез тебя вовремя домой. Это моя вина. Из-за меня все так вышло…
Теперь он плачет. Его плечи вздрагивают. Нет, я не могу уйти, позволив ему думать, будто он причинил мне какой-то вред. Ни в чем он не виноват, ни в чем. И я не допущу, чтобы он всю жизнь терзался. Пусть будет счастлив, пусть в его жизни случится еще тысяча чудес. Он этого заслуживает.
– Перестань, – говорю я, стараясь придать голосу твердость. – Твоей вины тут нет, и ты это знаешь.
Он качает головой:
– Есть. Никогда себя не прощу. Встреча с тобой – самая большая удача в моей жизни, а я собственными руками взял и все разрушил.
– Это… это… – Не могу подобрать слов, чтобы выразить, насколько глупым мне кажется его раскаяние. Наконец нашла. – Бред сивой кобылы! Вот что!
Чарли знает: ругаться просто так я не буду. Если в ход пошли резкие выражения, значит я говорю искренне и совершенно серьезно.
– Правда? – спрашивает он, и лицо его проясняется.
– Правда. Виновата только я. А может, и никто не виноват. Я ведь всегда знала, что каждый день, который мне удается прожить, нужно ценить, как подарок.
– Я хотел сделать тебя счастливой…
– Тебе это удалось, – шепчу я. – Я тоже хотела сделать тебя счастливым.
Чарли прижимает свободную руку к сердцу:
– Amor vincit omnia.
Я слабо улыбаюсь:
– Так и есть. Клянусь твоей обалденной задницей.
Я чувствую, как меня поднимают чьи-то руки. Сильные, теплые, манящие. Кругом свет. Я парю в облаках, взлетаю до самого солнца и поднимаюсь еще выше, к звездам. Оттуда я смотрю вниз, на яхту и Чарли. Ух ты!..
«Ух ты!..» – К этому, пожалуй, ничего уже не прибавишь. Я знаю, что все получилось так, как должно было получиться. Все правильно. Вселенная позаботится о Чарли, папе и Морган. Но издалека до меня все еще доносится знакомый голос:
– Кэти! Пожалуйста! Открой глаза! Я должен кое-что тебе сказать!
Теперь мне приходится сделать невероятное усилие, чтобы снова сосредоточить внимание на Чарли. Кажется, будто веки заложены кирпичами. Он продолжает меня теребить:
– Слушай! Слушай, Кэти! У тебя получилось!
С трудом удерживаясь на земле, я слышу голос диджея:
– О песне, которая сейчас прозвучит, вы, наверное, много услышите в ближайшее время. Этот новый хит распространяется в Сети со скоростью вируса. Итак, Кэти Прайс. «Песня Чарли»!
Из радиоприемника начинает струиться мой голос, а женщина, которая бежала по берегу, теперь стоит надо мной, лучезарная и такая знакомая. Она словно говорит мне: «Я всегда знала, что у тебя есть дар». – «Я тоже», – мысленно отвечаю я. Мы обе улыбаемся, я протягиваю к ней руку, мне трудно оторвать от нее взгляд.
– Скажи Морган и папе, что я успела это услышать, – говорю я Чарли. – Скажи, что это было мое предназначение – радовать людей своими песнями. Я сделала то, для чего родилась.
Про себя я прибавляю: «Можно умереть спокойно». Этим я обязана Чарли Риду.
И вот я опять среди звезд, рядом с женщиной, излучающей серебристый свет. Она протягивает мне гитару. Мою гитару. Свою гитару.
– Хочешь, научу тебя играть?
– Спасибо, мама, – улыбаюсь я. – Но я уже научилась, пока ты была не с нами.
– Тогда давай споем какую-нибудь из твоих песен. Они замечательные. У тебя талант.
– Ты правда так думаешь?
Она кивает:
– Я не думаю, я знаю.
Я беру несколько аккордов и начинаю петь. Она подхватывает мотив. Наши голоса чудесно гармонируют друг с другом. Я знаю, что меня любят, всегда любили и будут любить.
А теперь мы вдвоем, смело в ночь
я смотрю:
Пусть вокруг все темно, я живу
и люблю…
Дорогой Чарли!
Мне всегда было проще писать стихи, чем письма. В любом случае писать лучше, чем говорить: как бы я ни нервничала, я не заболтаюсь и от сути не уйду.
Не могу выразить, как много ты значил для меня с того самого момента, когда мы встретились, и сколько радости ты мне принес, с тех пор как я впервые увидела тебя из окна.
Ты подарил мне целый мир.
Ты научил меня жить.
Мы были вместе недолго, но каждую секунду звезды ярко светили над нашими головами. Свет тех мгновений будет гореть еще тысячу лет. Надеюсь, что изредка смогу тебя видеть. Буду любоваться счастливыми моментами твоей жизни и ждать, когда ты придешь ко мне. А ты иногда поглядывай на небо. И вспоминай тот свет, который мы излучали вместе.
Amor vincit omnia.
Я люблю тебя, Чарли Рид.
