Этот рисунок иллюстрирует важный факт. Скорость эволюции ДНК не всегда постоянна, но она не коррелирует с морфологическими изменениями. Линделл Бромэм из Университета Сассекса и ее коллеги сравнили эволюционные схемы, построенные на основе морфологических изменений, с построенными на основе изменений ДНК. Результаты подтвердили идею “Рассказа Двоякодышащей рыбы”. Общая (суммарная) скорость генетической эволюции не коррелирует с морфологическими изменениями
[81]. Это, правда, не значит, что она постоянна – это было бы слишком хорошо. В некоторых линиях, например грызунов и нематод, наблюдается довольно высокая общая скорость молекулярной эволюции по сравнению с ближайшими родственниками. В других линиях, например кишечнополостных, скорость молекулярной эволюции, напротив, ниже, чем у родственных линий.
“Рассказ Двоякодышащей рыбы” позволяет надеяться на то, о чем еще несколько лет назад зоологи не смели мечтать. Осторожно выбирая гены и используя доступные методы внесения поправок для линий с различными скоростями эволюции, мы сможем датировать видообразование (в миллионах лет). Эта прекрасная мечта носит имя “молекулярных часов”, и именно такой способ использован для определения большинства дат рандеву в этой книге. О “молекулярных часах” мы узнаем из “Эпилога к рассказу Онихофоры”.
Рандеву № 19
Целаканты
Сопредок № 19, наш прародитель примерно в 190-миллионном поколении, жил около 425 млн лет назад, когда растения колонизировали сушу, а в море распространились коралловые рифы. Здесь мы встречаем одну из самых редких и малочисленных групп пилигримов: известен лишь один современный род целаканта, и его открытие стало для всех огромной неожиданностью. Этот эпизод хорошо описан Китом Томсоном в книге “Живое ископаемое: история целаканта”.
Целаканты были хорошо известны из палеонтологической летописи, но считалось, что они вымерли еще до динозавров. В 1938 году живой целакант попал в сети южноафриканского траулера “Нерита”. По счастливой случайности капитан Гарри Госен дружил с Марджори Кортенэ-Латимер, молодой заведующей Ист-Лондонским музеем. Госен обычно откладывал для нее интересные находки и 22 декабря 1938 года позвонил ей. Она приехала к причалу, и старый шотландец из команды показал ей груду забракованной рыбы, которая не вызвала у нее интереса. Она уже собралась уйти, когда
заметила синий плавник. И, отодвинув других рыб, увидела рыбу – самую красивую, которую я когда-либо видела. Она была пяти футов [около полутора метров] длиной, бледного сиренево-синего цвета, с переливающимися серебряными отметинами.
Мисс Кортенэ-Латимер сделала набросок рыбы и послала его ведущему южноафриканскому ихтиологу Дж. Л. Б. Смиту. Известие его ошеломило: “Не нужно особого воображения, чтобы представить себе, какой переполох вызвало бы внезапное появление перед нами исполинского динозавра…
Целаканты. Все больше данных указывает на то, что ветвь целакантов (известно два современных вида) раньше всех отделилась от двух других ветвей вымерших лопастеперых рыб.
На рис.: латимерия (Latimeria chalumnae).
И пусть целакант ростом не с динозавра, его появление во многом еще более поразительно” (см. вкладку). К сожалению, Смит не спешил приехать на место обнаружения рыбы. Не доверяя себе, он обратился к Бэрнэрду, коллеге из Кейптауна. Тот сначала отнесся ко всему скептично. Кажется, прошло несколько недель, прежде чем Смит добрался до Ист-Лондона и увидел рыбу. Тем временем бедная мисс Кортенэ-Латимер пыталась сберечь свою находку от разложения. Поскольку рыба была слишком крупная, она обертывала ее тканью, пропитанной формалином. Этого оказалось недостаточно, и пришлось сделать из рыбы чучело. Такой Смит, наконец, и увидел рыбу:
Силы небесные! Хотя я и был подготовлен, меня в первый миг словно ошеломило взрывом, ноги подкосились, тело стало чужим. Я будто окаменел. Да, никаких сомнений: чешуя, кости, плавники – самый настоящий целакант. Точно внезапно ожила рыба, умершая двести миллионов лет назад. Забыв обо всем на свете, я смотрел не отрываясь на чучело, потом робко подошел ближе, коснулся его, погладил. Жена молча следила за мной. Вошла мисс Латимер и тепло с нами поздоровалась. Только тут ко мне вернулся дар речи. Не помню точно, о чем я говорил, но смысл моих слов сводился к тому, что не может быть никаких сомнений – это он, да-да, целакант, совершенно точно! Даже я не мог больше сомневаться
[82].
Смит назвал рыбу латимерией (Latimeria) в честь мисс Марджори. С тех пор еще много таких рыб было найдено в глубоких водах у Коморских островов (недалеко от Мадагаскара), а на другом краю Индийского океана, у Сулавеси, был открыт второй вид. Теперь этот род изучен очень подробно. Как всегда, не обошлось без свар и обвинений в подделке. Это часто сопровождает важные открытия, что довольно прискорбно, но, думаю, объяснимо.
ЛУЧЕПЕРЫЕ РЫБЫ. Филогения лучеперых рыб (их ок. 25 тыс. видов) не является общепризнанной, хотя все ученые согласны с тем, что осетровые и веслоносы, многоперые, панцирниковые и ильные рыбы (амии) очень рано отделились от других рыб. Показанная здесь филогения не на сто процентов очевидна, поэтому исключены некоторые из особенно спорных групп. На рис. (слева направо): морская камбала (Pleuronectes platessa), черный астронест (Astronesthes niger), щука (Esox lucius), пиранья обыкновенная (Serrasalmus nattereri), калифорнийский анчоус (Engraulis mordax), зеленая мурена (Gymnothoraxprasinus), флоридская панцирная щука (Lepisosteus platyrhincus), сибирский осетр (Acipenser baeri).
Рандеву № 20
Лучеперые рыбы
Рандеву № 20 назначено 440 млн лет назад, в самом начале силурийского периода. В то время Южный полюс покрывала ледяная шапка, оставшаяся со времен холодного ордовикского периода. Сопредок № 20 (по моим оценкам, прародитель в 195-миллионном поколении) роднит нас с лучеперыми рыбами (актиноптериями), большинство которых принадлежит к группе костистых рыб. Костистые рыбы – преуспевающая группа современных позвоночных (около 23,5 тыс. видов). Они представлены на многих уровнях подводных пищевых цепей. Костистые рыбы живут и в соленой, и в пресной воде. Им удалось заселить не только горячие источники, но и арктические моря и холодные высокогорные озера. Они живут и в кислой среде, и в зловонных болотах, и в соленых озерах.
