Грозу так и тянуло посмотреть на Лизу, однако он помнил о запрете и таращился на Тимофея, благо глаза уже привыкли к сумраку, царившему на чердаке. Кот не шевелился, только раза два вдруг громко замурлыкал и снова затих.
– Достаточно, – сказал наконец Николай Александрович. – Немного ты добилась, однако то, что до Тимофея все же долетел твой приказ, бесспорно. Уже неплохо, особенно для тебя: все-таки ты медиум, а не индуктор. Ну что ж, suum cuique!
[61] Надеюсь, юноши лучше справятся с задачей. Павел, начинай.
Лиза встала рядом с Грозой, Павел вышел на середину комнаты.
Гроза покосился на Лизу. Она даже зажмурилась, чтобы не мешать Павлу. Николай Александрович внимательно следил за поведением Тимофея и ни на что больше не обращал внимания.
Гроза набрался смелости и осторожно взял Лизу за руку. Пальцы ее дрогнули, словно в испуге, и вдруг жарко сплелись с его пальцами. Он ощутил восторг, какого не испытывал никогда в жизни. И внезапно до него долетел ее шепот: «Я тебя люблю!»
Грозу словно молнией вновь ударило! Он резко повернул голову, вгляделся в закрытые глаза Лизы, в ее сомкнутые губы и понял, что слышал не шепот ее, а шелест ее мыслей.
Лиза передала ему свои мысли! Значит, она может быть не только медиумом! Или… или Гроза прочел эти мысли только потому, что предназначались для него одного?
Он едва не задохнулся от счастья и сквозь блаженный звон в ушах не сразу расслышал голос Николая Александровича:
– Павел, достаточно. Все, довольно!
Лиза резко выдернула пальцы из пальцев Грозы, и он, кажется, даже в темноте увидел, как горят ее щеки.
Наверное, подумала, что отец говорит «довольно» не только Павлу, но и ей!
– Очень неплохо, однако ошибки те же, – продолжал между тем Николай Александрович. – Кот слышал твой мысленный приказ, это было видно по тому, что он ворочался, но ты оставлял ему свободу выбора. Он выбрал более сильное повеление – уснуть. Мое!
– Конечно, – сварливо пробурчал Павел, – вы наш учитель, вы старше, а значит, сильнее.
– Борода не делает мудрецом! – хохотнул Трапезников. – Мой приказ оказался сильнее твоего, а мы должны добиться обратного. Теперь ты, Гроза.
Николай Александрович велел ему встать на середину комнаты.
«А вдруг Павел встанет на мое место и тоже возьмет Лизу за руку?» – подумал Гроза и почувствовал, что сейчас больше всего на свете хочет обернуться и оттащить Павла от Лизы. Но Николай Александрович сердито прикрикнул:
– Не отвлекайся! Помни об элементале и о punctum saliens!
«Что такое punctum saliens? – в ужасе подумал Гроза. – Я забыл… Ах да, «трепещущая точка»! Ну и где она у этого несчастного кота?!»
Он не мог сосредоточиться. Его словно разрывало между Тимофеем и теми двумя, оставшимися за его спиной.
Николай Александрович стоял очень близко, и Гроза понимал, что тот не даст ему обернуться и посмотреть, что делает Павел. Картина его короткопалой руки, вцепившейся в тонкие пальцы Лизы, словно бы прожигала воображение и множилась, множилась… Чудилось, будто вокруг стоит несколько Павлов и все тянутся к Лизе!
– Гроза! – нетерпеливо понукнул Николай Александрович.
«Разбудить Тимофея! – сообразил Гроза. – Я должен напугать его, чтобы он проснулся! Его вырвет из гипнотического сна только страх смерти! Страх огня… пожара…»
И тотчас же он забыл про кота: снова образы Павлов, множества Павлов заполонили его сознание!
– Прочь! – крикнул Гроза в ярости, полный одного стремления: отогнать всех их от Лизы.
В то же мгновение страшная слабость охватила его. Услышал возмущенный мяв Тимофея, потом короткий вскрик Павла, потом завизжала Лиза… Гроза вдруг увидел себя стоящим среди множества разбросанных по полу огненных шариков, от которых вот-вот займется пламенем чердак, а там и весь дом может вспыхнуть!
Тимофей подскочил в кресле, глаза его на миг вспыхнули жутковатым зеленым огнем, снова дико заорал и опять рухнул в кресло, задергался, словно в агонии…
– Mūs! – выкрикнул Николай Александрович.
Так вот каким было сигнальное слово, догадался Гроза. «Мышь» по-латыни!
Тимофей свалился с кресла, промчался мимо Грозы, задрав хвост трубой, ударился всем телом в дверь, начал безумно царапать ее когтями. Лиза кинулась к двери, распахнула ее – кот вырвался вон, скатился по лестнице, ударяясь о ступеньки, словно мяч.
Где-то внизу испуганно вскрикнула Нюша:
– Изыди, сила нечистая!
Страшным усилием воли Гроза удержал себя на пороге потери сознания и, простирая в стороны руки, приказал себе прекратить бросать огонь.
Под ногтями жгло. Он чувствовал, как огонь втягивается в его пальцы, откуда только что был извергнут.
И внезапно слабость прошла, только ноги чуть подрагивали. Он ощущал холодное торжество и гордость. Было чем гордиться! Он смог не только разбросать огонь, но и собрать его и при этом сохранить сознание! Значит, он все же кое-чему научился! Значит, уроки Трапезникова не прошли напрасно!
«А вот если бы я сосредоточился на элементале и punctum saliens, я бы сжег Тимофея дотла!» – подумал Гроза и даже взмок от испуга. И зажмурился, пытаясь освоиться с догадкой: ему показалось, что вокруг много Павлов, что все его силы распределились по этим воображаемым соперникам, поэтому и удалось сохранить сознание… Хотя Тимофею, конечно, досталось!
Значит, при надобности он может сражаться с несколькими противниками одновременно?!
– Гроза! – бросилась к нему Лиза, и у него задрожали колени. – Ты как себя чувствуешь? Пойдемте, пойдемте отсюда, здесь так душно и гарью пахнет!
Вышли, причем Грозу с одной стороны поддерживал Николай Александрович, а с другой – Лиза. Павел молча брел позади.
В гостиной Гроза упал на диван. Лиза села рядом и с вызовом взглянула на отца.
Тот растерянно моргнул, потом обернулся к Павлу, который стоял с деревянным лицом, стиснув зубы так, что казалось, будто у него рта вовсе нет. Вздохнул и сказал с улыбкой:
– Браво, Гроза. Я понимаю, что произошло некое quid pro quo
[62], и неведомо, когда к нам теперь вернется перепуганный Тимофей, но результат превзошел мои ожидания. Я очень доволен. С завтрашнего дня мы начнем заниматься коллективным направленным внушением.
– Что? – спросил Гроза, у которого все еще звенело в ушах. – Что это значит?
Павел фыркнул с уничтожающим презрением, однако Лиза положила свою руку на руку Грозы, а Николай Александрович спокойно пояснил:
– Это значит, что вы вдвоем с Павлом будете добиваться одной и той же цели. У Лизы будет другая задача.
