Конечно, он не собирался убивать Панкратова, тот нужен был живым! Однако неведомо ведь, к каким средствам придется прибегнуть, чтобы добиться его признания. Поэтому хорошо, что их никто не может видеть.
Ромашов встал с Панкратовым лицом к лицу. Однако доктор уже успел несколько собраться с мыслями и теперь встретил противника холодным взглядом.
– Как погляжу, вы не остались равнодушным к очарованию капитанской жены? – ехидно спросил Ромашов, решив для начала дать возможность противнику немного расслабиться, чтобы вернее нанести удар. – Что это вы рядом с ее домом делаете?
Однако лицо Панкратова осталось непроницаемым и голос не дрогнул, когда доктор проговорил:
– А мне кажется, это вы не остались равнодушным к ее очарованию. У меня неподалеку знакомая живет, которую я довольно часто навещаю. А вот вы что рядом с ее домом делаете?
– У меня здесь тоже знакомая живет, – сообщил Ромашов, а мысленно уточнил: «Вернее, жила!» – Надо же, какое совпадение! А вашу знакомую как зовут?
– А вам-то что? – зло хмыкнул Панкратов.
– Да так просто спросил, – сделал улыбку Ромашов. – Думал, может, и тут совпадение. Мою знакомую Галей зовут, а вашу? Моя – санитарка в роддоме, а ваша где служит?
Удар оказался хорош…
Панкратов резко побледнел, и Ромашов чуть не буквально увидел, как в мозгу его оформилась пугающая догадка, в которую доктор в первый миг не пожелал поверить, но потом, когда он увидел торжествующее выражение в глазах Ромашова, поверить все же пришлось.
– Да-да, – кивнул Ромашов, наслаждаясь страхом, который всплеснулся в глазах Панкратова. – Да-да, мы про одну и ту же Галю ведем речь. Вы с ней спали, вы доверяли ей… Доверили и преступление, которое совершили несколько дней назад, когда подменили умершего ребенка Морозовых тем, которого нашли на улице.
– Что за чушь? – прохрипел Панкратов. – Это кто вам такое наговорил?!
– Ну Галя, кто еще, – пожал плечами Ромашов.
– Да что ж вы такой легковерный? – углом рта ухмыльнулся Панкратов. – Мало ли что ревнивая женщина наболтать может! Я Галю бросил, вот она и мстит мне. Ишь ты, даже в НКВД настучала. Но пусть она все это при мне повторит, а главное, пусть докажет, что эта чушь имела место быть!
Как-то очень быстро он пришел в себя, это Ромашову совершенно не понравилось. То ли Панкратов и в самом деле был хладнокровным человеком с сильным характером и стремительным умом (а это уж наверняка, если такую аферу мигом провернул!), то ли эти свойства сообщил ему непререкаемый приказ Грозы… Впрочем, это было совершенно не важно. Важно было другое: обычным путем Панкратова к стенке не припереть. Гали, которая могла бы дать против него показания, в живых нет. Клавы, которая слышала ее рассказ и тоже могла бы свидетельствовать против Панкратова, – тоже нет в живых.
О черт…
Но ничего! Зато живая сила двух убитых Ромашовым сестер освободила дремлющие в нем возможности, с помощью которых он сможет сломать Панкратова и без всяких там свидетельских показаний!
«Если ты хочешь добиться результата, а не просто размазать свое внушение, ты должен именно что пронзить чужой мозг!» – в который раз за этот день вспомнил Ромашов и всей силой своей новой мощи ударил мысленным острием в голову Панкратова.
Горький, 1937 год
– Оля, я не пойду, – слабым голосом простонала Ася. – Мне что-то так неможется… Сердце давит. Я не смогу!
– Асенька, ну мы же вчера обо всем договорились! – сердито воскликнула Ольга, однако стоило ей взглянуть на Асю, которая стояла непричесанная, неумытая, в затрапезном халатике, придерживаясь за спинку кровати, как возмущение улеглось. Лицо у Аси было бледное, под глазами залегла чернота. Дышала она тяжело, часто…
– Оля, я там упаду, я вам только помешаю, – выдохнула Ася. – Ты тут давно не жила, в Нижнем, ты про Кагановича не знаешь ничего, а я слышала много всякого. Он любит, когда его умоляют, это правда, но жалеть людей не умеет. Его раздражает слабость, он очень крепкий человек и совершенно безжалостный. Его с двадцать второго года бросали то в Растяпино, то в Ардатов, то в Павлово – порядок наводить, если надо было покрепче узду натянуть и кнутом помахать. Вася одно время работал в райисполкоме в Павлове, говорил, что одно его имя ужас наводило. Может быть, конечно, тебя он выслушает: ты красавица, Женечка такая хорошенькая, а если он увидит такой ходячий труп, вроде меня, то только сплюнет. Не зря тебе Зинаида посоветовала одеться получше. Иди без меня… Тебе же главное – письмо ему бросить.
– А если он со мной заговорит, спросит, кто я? – растерянно спросила Ольга. – Одно дело – если жена за мужа просит, а я-то кто?!
– Ну, скажи, что ты Васина жена… – Бледные Асины губы дрогнули в улыбке.
– Ну вот что ты несешь! – разозлилась, смутилась, а от этого еще пуще разозлилась Ольга. – Что несешь?! Да у меня язык раньше отсохнет. Вдобавок вдруг меня попросят документы предъявить…
– Возьми наше свидетельство о браке, покажи ему… – Ася вдруг задохнулась, схватилась за грудь, пошла, согнувшись, к кровати, бормоча: – Ну не могу я, не могу!
– Ладно, сходим вместе, когда сможешь, – решительно сказала Ольга, подхватывая Женю на руки. – Мы просто погуляем.
Они обе с Асей посмотрели на стол, на котором лежала Асина сумка-планшетка, в которой находилось заветное письмо, которое стоило обеим стольких усилий и слез, которое было столько раз переписано…
– Возьми письмо, – взмолилась Ася. – Ну просто на всякий случай, вдруг получится…
– Нет, – буркнула Ольга, шагнув к двери. Вдруг Женя свесилась с ее рук и потянулась к планшетке, оставшейся на столе. И захныкала, явно пытаясь дотянуться до тоненького потертого ремешка.
Ольга и Ася посмотрели вдруг на друга и расхохотались. Делать было нечего – сумку придется взять.
– Надо ремешок чистой тряпкой протереть, – безнадежно махнула рукой Ольга. – Ведь всю дорогу его сосать будет!
Она знала, о чем говорила. У Жени резались зубки, чесались десны, и она, как щенок, постоянно должна была что-нибудь жевать. Ремешок сумки ей очень нравился!
И в самом деле: стоило Ольге перекинуть сумку через плечо, как Женя вцепилась в ремешок, потащила его в рот и принялась мусолить.
Ольга, честное слово, не собиралась идти к кремлю, чтобы попытаться увидеть Кагановича, однако ноги сами понесли ее туда. Она несколько раз пыталась свернуть в боковые улицы, однако там что-нибудь преграждало дорогу – чаще всего строительные заборы, пробираться мимо которых было ужасно неудобно, – так что в конце концов она все-таки вышла на Советскую площадь, пересекла ее и приблизилась к кремлю.
А вот и Никольская башня.
Вроде здесь нужно ждать Кагановича…
Да ну, чушь какая! Не будет она без Аси ничего делать. А сейчас не стоит здесь торчать – лучше обойти кремль по круговой дороге, над Зеленским съездом, посмотреть на сизую волжскую волну, на Стрелку, на тающий в дымке левый берег…
