— Позвольте узнать, известно ли вам о знакомстве вашего жениха с господином Ламанским? — поинтересовался я.
— Ламанским? — переспросила Кравцова. — Личность знаменитая, но я не припомню, говорил ли князь мне о нем… Ламанский… Ах, да… Я слышала это имя от брата… Да, совсем недавно…
Ее печальное лицо оживилось, погрузившись в воспоминания.
— Да, брат говорил мне про «плута Ламанского» пару недель назад, когда тот приехал в Ставрополь… Он сказал «приехал плут Ламанский, значит, дело нечисто»… Но я никогда не расспрашивала его… Брат делился со мною чувствами, но не делами… Как они в этом были схожи с князем Вышегородцевым, — Кравцова грустно улыбнулась, вздыхая о прошлом.
— А о Василии Северине ваш брат не упоминал? — поинтересовался я.
— Упоминал, говоря, что он неплохой парнишка, но слишком жаждет книжных приключений, за что и нашел неприятность, — вспомнила Юлия, — помню, Северин однажды заходил к нам в гости в Пятигорске… Они засиделись с братом допоздна, и Северин остался у нас переночевать…
Весьма глупо поступил Северин, отрицая свое знакомство с Кравцовым. Слишком просто проверить.
— Вы были свидетелем их беседы? — спросил я.
— Недолго, — ответила Юлия, — насколько я помню, мы говорили о всякой чепухе… Потом меня начало клонить в сон, и я оставила их.
Кравцовой не хотелось расставаться с нами. Мы стали для нее долгожданными собеседниками, способными понять истинные чувства души, живущей в ожидании добрых вестей, надежды на которые с каждым становится все меньше. Пожалуй, барышне помогало и то, что мы искренне пытаемся ей помочь и дарим живительную надежду найти любимого живым и невредимым.
Глава 8 Слова, что обличают много лет
Из журнала Константина Вербина
Вопрос знакомства молодого Северина с Кравцовым не давал мне покоя. Неспроста юный искатель приключений попытался утаить от меня сей любопытный факт. Весьма глупый поступок, который бросил на корнета большее подозрение. Неужто он не догадался? Весьма любопытно, так ли наивен сын бывалого генерала?
С Василием Севериным я имел честь побеседовать вечером в ресторации. Он сам подошел ко мне, дабы полюбопытствовать о ходе следствия.
— Увы, пока я не могу поделиться с вами новостями относительно убийства вашего приятеля, — ответил я.
Северин замер, побледнел, но мгновенно совладал с собой.
— Глупо было вас обманывать, — произнес Василий натянуто, — тем самым я сам вынудил себя пойти на откровенность… Возможно, единожды солгав, я утратил ваше доверие…
— Не стоит делать поспешных суждений, — возразил я добродушно, — буду рад услышать ваш рассказ…
— Предлагаю выйти на воздух, — произнес Северин, переведя взор на Ламанского, беспечно занятым за зеленым сукном карточного стола.
Я не возражал.
— Тогда я сильно проигрался, и Ламанский вынудил меня украсть бумаги Кравцова. Тем самым он хотел посрамить Апраксина, — произнес Северин шепотом, оглядываясь по сторонам, замечу, испуганным мой собеседник не выглядел, — я пришел с визитом к Кравцову, Ламанский сказал, что бумаги у него. Он даже сумел как-то выведать, где Кравцов хранит их… Ламанский дал мне отмычку от того самого комода… Я должен был подсыпать снотворного Кравцову…
Северин выждал паузу, дабы убедиться, что я улавливаю его слова. Я кивнул, с нетерпением ожидая развязки необычной истории.
— Но Кравцов раскусил меня, — продолжал Северин, в его голосе звучала досада, — тогда он подговорил меня передать Ламанскому ложные документы… Кравцов ради такого дела дал мне денег на покрытие долга… Спешу заметить, с тех пор я утратил к картам всякую страсть…
Рассказ, действительно, оказался любопытным. Я молчал.
— Увы, я так и знал, что вы мне не поверите, — вздохнул мой собеседник.
— От чего же, — ответил я, — все может случиться, но…
Я прервал свою речь нарочно, дабы вызвать волнение Северина. Его лицо было на удивление спокойно, будто бы его не занимало, поверил я или нет в его речи…
Мы вернулись в зал ресторации, вновь лицезреть очередной вечер водяного общества, от однообразия которых меня клонило в сон. Не понимаю, как моей Ольге удается видеть в них множество различий. Александре разделяла мое мнение, только танцы веселили ее. Хотя недавний танец доставил Аликс некоторое огорчение, она обиженно пожаловалась Ольге, что кавалер едва не поцарапал ей спинку перстнем, надетым камнем во внутрь ладони. Непростительная оплошность!
Меня особенно беспокоили концерты, даваемые юными барышнями. Мало кто из них, действительно, приятно исполняет романсы. Впрочем, бывает и хуже, когда барышни начинают декламировать свои стихи, обычно мрачноватой тематики, вроде «и он придет к моей могиле…». Как глупо, ведь эти особы ни разу не сталкивались со страданиями, которые вызывает потеря любимых. Они вообще ни с чем не сталкивались!
Так и в этот вечер, одна из томных барышень читала нам свои печальные стихи. Наша Аликс взирала на чтицу с недоумением, а Нина Реброва, с гримаской скуки, что-то шептала ей, наверняка, свое нелестное мнение о стихах.
Я не вслушивался в декламируемый текст, меня больше занимали господа подозреваемые. Каждый из них усиленно держится так, будто случившееся не имеет к нему никакого отношения. Иногда они бросают на меня взволнованный взгляды, в которых читается «вы же не полагаете, что я — убийца?». Даже уверенный Ламанский, поглощенный игрою, один раз одарил меня подобным взором.
Не знаю, сколько правды в словах Северина, но верно то, что Кравцов затеял весьма любопытную игру. Что он хотел сделать? Какие цели преследовал? Может именно эта игра стала причиною его смерти? А не мог ли он затеять двойную игру? Нет-нет… Почему нет? Я обругал себя за пристрастность… Только факты… Факты? Я перевел взор на Аликс… А ведь послания с того света иногда тоже можно счесть фактами… Нужно лишь суметь их верно истолковать!
Меня поразила весьма милая беседа Жервье и барышни Севериной, вернее, с каким вниманием и участием она слушала его речи. Несчастный влюбленный изливал душу обычно безразличной ко всем особе, которая понимала его чувства. Неужто пережитое разочарование в любви способно научить сострадать?
Госпожа Кравцова старалась держаться в стороне, но не отказывалась от внимания весьма настойчивых поклонников, готовых облегчить ее страдания. Она со скромной улыбкой вела с ними неспешные разговоры. Я заметил одного человека неопределенного возраста, неприметной наружности, очень сутулого, который внимательно наблюдал за Кавцовой, не смея подойти. Он, верно, почувствовал на себе мой взгляд и, сообразив, что я заметил его интерес к Кравцовой, чем сильно смутился.
— Кто этот человек? — спросил я Алексея Федоровича Реброва.
— Один из моих постояльцев, но, увы, никак не могу припомнить его имени, — виновато ответил хозяин дома с мезонином, — человек не бедный, но тихий и скромный… Наверняка из помещиков, решивший повидать Кавказ… Обычно такие люди склонны к крайностям — либо держатся чересчур настороженно, либо пускаются во все тяжкие…
