Не стоило труда догадаться, на кого намекал наш друг. Разумеется, он не рискнул напрямую очернить соперника.
— Неужто вы подозреваете юную кузину? — с изумлением произнес я, пристально вглядываясь в лицо Озерова, следя за выражениями его чувств.
Он вздрогнул, окинув меня удивленным взором.
— Нет-нет, у меня не было подобных мыслей! — воскликнул он, теребя небрежно повязанный галстук. — Лизанька добрейшее создание!
Юноша не понимал, как я могу заподозрить ангелоподобное существо в преступлении. Признаюсь, мне было весьма неприятно уловить в его глазах сомнение в моих умственных способностях. Вроде бы не мальчик, чтобы абсолютно доверять внешности… Неужто постоянные следствия убийств сделали меня чрезмерно недоверчивым.
— Значит, чета Федулиных кажется вам подозрительной? — продолжал я. — Что ж, сговор супругов вполне возможен…
Подобный вопрос заставил подозреваемого позабыть о Лизаньке. Озеров выдохнул. Он мялся, не зная, как продолжить разговор. Влюбленный явно не желал, чтобы я подозревал предмет его страсти в продуманном злодействе.
— Пожалуй, я поспешил с предположением, — наконец, произнес он, нервно потирая ладони, — мое суждение было высказано относительно типической ситуации, когда родственники желают заполучить имущество наиболее богатого из них… Простите, что не успел осмыслить случай вашего следствия. Уверяю вас, родня графа совсем иных моральных принципов…
Озеров устало улыбнулся, радуясь, что не бросил тень подозрения на госпожу Федулину.
* * *
Напоследок ждала беседа с господином Коновым, отвергнутым поклонником Лизаньки, которого видели в день покушения в окрестностях усадьбы графа Белосельского.
— Не стану отрицать, я собирался в этот день побеседовать с Лизанькой, но передумал… Глупо надеяться, что барышня изменит своё мнение за один день…
— Это произошло на следующий день после вашей ссоры? — уточнил я.
— Вернее сказать, на следующий день после того, как она отвергла меня, — заметил Конов. — Злые языки болтают, будто я, приревновав Лизаньку к графу, решился убить его. Какая нелепость!
В ответ оставалось промолчать.
— Лизанька столь трогательно принимала мои ухаживания, так смущённо и задумчиво, что появилась вера в ответное чувство, — продолжал мой собеседник. — Зачем она подарила напрасную надежду? Зачем унизила?
В глазах отвергнутого поклонника мелькнула злоба. Однако Конов тут же обуздал свои эмоции.
— Спешу заверить, что не питаю никакой ненависти к графу, — сказал он, — он любил только свою жену… он до сих пор любит её… влюблённый понимает влюблённого… Белосельский не виновен в глупостях своей родственницы…
— Рад узнать, что вы не обижены на графа и его кузину, — произнёс я.
Как и ожидал, пылкий юноша попался в ловушку.
— На графа я не обижен, а вот на Лизаньку… Теперь я её ненавижу…
Мне не удалось скрыть улыбку.
— Я отомщу! — продолжал он. — Она будет не убита, а унижена…
По правде сказать, меня удивляла откровенность Конова. О готовящейся мести давно знало всё водяное общество. Тут уже дело не в правилах приличия, а в доводах рассудка. Ни один убийца, если он не сумасшедший, никогда не объявит публично о готовящемся преступлении. Точно так же и мститель — он будет молча ждать подходящего момента для решающего удара… Возможно, мститель прикинется на время, что простил обидчика… Возможно, так поступил Озеров, кажущийся столь искренним… Нет, нельзя полностью доверять подозреваемым. Способен ли на месть болтливый человек? Месть вспыльчивых людей ограничивается угрозами, что пришлось уяснить давно… слишком часто они совершают необдуманные поступки, приносящие больше вреда «мстителю», чем его «жертве».
* * *
Побеседовав с подозреваемыми, я подошёл к окну, из которого стреляли в графа. Задумавшись, едва не задел огромную вазу в античном стиле, стоящую возле штор. Выйдя во двор, я обошёл усадьбу графа, на некоторое время задержавшись у рокового окна, путь к черному ходу которого оставался только один, и пролегал через дорожку около главного входа. Обойти невозможно — сад усадьбы оказался неухожен и сильно разросся, ветки раскидистых деревьев не позволяли пройти иначе, как здесь.
Задумавшись, я достал «карманный» английский пистолет и выстрелил в воздух, вслушиваясь в звук выстрела. Потом снова обошёл дом.
* * *
Доктор Войнич всячески пытался сделать вид, будто рад нашему знакомству. Наша встреча состоялась в парке. Невысокий лысоватый человек неопределенного возраста и непримечательной внешности с любопытством заглядывал мне в глаза.
— Право, нынче я на Водах не доктор, а обычный курортник, — спешно заметил он.
— Не беспокойтесь, я не намереваюсь стать вашим пациентом, — спешно заверил я Войнича.
Доктор улыбнулся, приняв мои слова за шутку.
— Чем обязан вашему интересу? — с живым любопытством произнес он.
Его маленькие глазки горели.
— Насколько известно, вы были лечащим врачом графини Белосельской, — прозвучало мое напоминание.
— Совершенно верно, — печально ответил Войнич, — увы, бедняжку сразил тяжкий недуг, для которого она оказалась слишком слаба… Горный воздух продлил ненадолго дни страдалицы…
Он прикрыл глаза, погружаясь в воспоминание.
— Вам известно о покушении на графа Белосельского? — поинтересовался я.
— Разумеется! — воскликнул доктор. — Ума не приложу, кто отважился на подобное злодейство?
Эскулап возмущенно взмахнул руками.
— Простите, а чем я могу вам помочь? — его лицо оживилось.
— Возможно, вы, как лечащий врач, были вхожи в семью графа, и вам знакомы враги Белосельского? — задал я вопрос, старясь, дабы доктор не догадался, что находится под подозрением.
— О! Премного благодарен за доверие! — воскликнул он. — Для меня часть оказать помощь следствию… Враги… Думаю, главный враг — брат Генрих… Они с графом ненавидят друг друга… Не забудьте Озерова, не думаю, что он столь легко простил недруга семейства… Ах, семейство… Все они весьма подозрительны, готовые запустить когтистые лапы в графское имущество…
Разговорчивый доктор подозревал всех.
— Что вам известно про брата Генриха? — полюбопытствовал я.
— Он лицемер и злодей, — кратко ответил Войнич, — впрочем, вы сами поняли, какая это отвратительная персона! Только глупцы считают его святым, слушая глупые проповеди…
Войнич скривился.
— Вы говорите столь уверенно, будто вам посчастливилось побывать на его собраниях, — задал я вопрос, дабы вызвать собеседника на большую откровенность.
— Нет, я же не безумец, — возразил доктор, — а вот одна из моих пациенток, — он сделал красноречивую паузу, глядя на меня выпученными глазами.
