Граф Апраксин не любит суеверий. Говорят, однажды за столом оказалось тринадцать человек — дурная примета, будто один из тринадцати, первый вставший из-за стола, вскорости непременно умрет. Апраксин, дабы посрамить невежество, отужинав, встал из-за стола первым. Прошло три года, а граф живет и здравствует, впрочем как и все его сотрапезники.
Однако весьма известен случай, приключившийся с его родственником Степаном Апраксиным, ставшим свидетелем сверхъестественного явления и за три дня предсказавший свою кончину. Степан Апраксин успешно похлопотал о воинских почестях погребения своего друга Василия Долгорукого, оставившего службу накануне своей смерти. Благодарный призрак явился к нему и в награду пообещал: «за три дня до кончины твоей приду к тебе». Встреча с умершим произошла при свидетеле, да и уважаемый господин не слыл сочинителем мистических небылиц. Друг сдержал слово, и три последних дня жизни Степан Апраксин провел как человек, собирающийся в дальний путь, завершив все неотложные дела. Такие вот слухи ходили по Москве по поводу смерти Степана Апраксина, и мне довелось немало раз послушать эту историю, по юности сочтя все выдумкой.
Кстати, есть и примета, по отношению к которой генерал очень педантичен. Он никогда не отправится в путь в понедельник. Однажды, дабы поспеть к сроку, Апраксину надобно было выехать в понедельник, он твердо дождался полуночи, прежде чем тронулся в путь.
Выходит, граф не может относиться с безразличием к мистическим явлениям, ежели его семье довелось встретиться с подобным, хоть и всячески высказывается о своем недоверии к мистическим исканиям. Разумеется, сам граф ни разу не говорил о видениях своего покойного родственника.
Суеверен ли я сам? Несмотря на свою педантичность к деталям, совершенно невнимателен к приметам. Могу рассыпать соль и даже не заметить такой неудачи, а встретив на дороге черного монаха, подумаю о чем угодно, но не о возможном грядущем несчастии, сейчас я не сумею припомнить, когда заяц перебегал мне дорогу, и связать этот случай со случившейся бедою.
— Аликс убедит генерала, — произнёс я уверенно, — куда сложнее убедить мою супругу позволить сестре принять участие в нашем следствии.
— Я помогу! — воскликнул Юрьев. — Немедленно едем к вам!
По времени Ольга и Аликс уже должны были вернуться от источника, моя супруга при всей светской учтивости не сможет долго выслушивать местные сплетни.
Ольга сдалась на удивление очень быстро. На мгновение мне показалось, что она одобряет нашу затею. В согласии Александры сомневаться не приходилось. Она весьма оживилась, узнав, что может помочь мне в следствии.
Глава 3 Мечтая вызвать мертвых…
Из журнала Александры Каховской
Граф Апраксин не проявил к моей персоне никакого любопытства. Он поприветствовал меня в добродушном, но покровительственно-снисходительном тоне. Судя по взору графа, я показалась ему одной из многочисленных барышень, которые, будучи по природе заурядны, вообразили себя оракулами и пытаются всячески убедить окружающих в своей необыкновенности, поскольку не нашли иного способа привлечь к себе внимания.
— Разрешите познакомиться с вашими талантами, — произнёс граф, доставая колоду карт. — Мадемуазель простит мою дерзость?
Он достал одну из карт и положил предо мной рубашкой вверх.
— Это я должна попросить вас, — робко произнесла я. — Я могу чувствовать только смерть, я не провидец и не способна даже узнать, какая карта предо мной на столе…
Генерал молча кивнул. На его суровом лице мелькнула одобрительная улыбка, ему понравилось моя честность.
— Вас не затруднит подробнее рассказать о вашем даре? — попросил он.
Голос графа звучал серьезно, без тени иронии. Разумеется, Апраксин относился ко мне с недоверием, но умело скрывал свои чувства, выказывая свой интерес к моей скромной персоне.
— Мне дано предчувствовать, когда человек должен умереть, — ответила я.
— Вы можете предсказать человеку, когда и как он умрет? — попросил уточнить Апраксин.
— Обычно я предвижу трагедию за день, очень редко за несколько дней, — пояснила я. — Моему взору открываются картины смерти…
Пред строгим взором графа я запнулась.
— Продолжайте, прошу вас, — добродушно произнес он.
Он мне не верил, но симпатизировал, что придало мне уверенности.
— Мир мертвых стал для меня явью, — продолжала я, — к примеру, взяв в руки предмет, связанный с людской гибелью, либо придя на место трагедии, я могу увидеть подробности печального события… Мне также дано говорить с умершими…
— Спиритические сеансы? — на сей раз в добродушном голосе Апраксина промелькнули нотки насмешки.
— Нет, — едва скрывая возмущение, произнесла я, — разговор с умершими возможен только тогда, когда им это угодно. Они сами обращаются ко мне! Я бы не посмела потревожить покой ушедших!
Мой ответ, похоже, вызвал симпатию графа.
— А как они беседуют с вами? — он с трудом сдерживал иронию, я это чувствовала.
— По-разному, через видения, длящиеся мгновения, предрассветные сны, неприметные знаки… Разговор с мертвым, как с живым, бывает очень редко…
Похоже, мои слова понемногу вызвали доверие графа.
— Значит, вы можете увидеть картину смерти, если возьмёте в руки предмет, связанный с гибелью человека? — попросил уточнить Апраксин.
Теперь его голос стал, действительно, серьезен.
— Да, граф, я могу полагаться на свои таланты, если этот предмет соприкасался с телом жертвы в момент смерти, — ответила я, — Также о многом могут рассказать зеркала, находившиеся в комнате, мистическое стекло всё запоминает…
Апраксин кивнул. Он достал из ящика стола мусульманские чётки и протянул их мне.
— Что вы можете сказать об этом предмете? — спросил граф бесстрастно.
Я напряглась, готовясь увидеть кровавые сцены битв, но ничего не почувствовала. Напрасно мои пальцы перебирали четки. Тишина и пустота.
— Что вы чувствуете? — спросил Апраксин.
— Простите, я ничего не почувствовала, — честно ответила я, возвращая ему чётки.
Щёки горели от стыда. Утешало лишь то, что граф Апраксин не сообщит о моей неудаче никому, и о моём позоре не станет судачить всё водяное общество.
— Браво, сударыня! — генерал не смог сдержать довольной улыбки. — Эти чётки изготовлены недавно местным мастером, я заказал их в подарок моему московскому приятелю, любителю кавказских вещиц.
Едва сумев сдержать вздох облегчения, я не смогла сдержать улыбки.
— Мадемуазель, не знаю почему, но я вам верю! — воскликнул граф. — Согласен дать вам разрешение, — но его лицо обрело прежнюю суровость. — Не могу знать, как ваш талант поможет следствию, но нам сейчас не помешает любая помощь. Дай вам Бог, сударыня! Но это не значит, что вы должны быть в курсе всех дел следствия, — сказал он мне строго, — ваша задача увидеть…
