* * *
Описание детства Джорджии иллюстрирует гипотезу сензитивности и уязвимости. Некоторые дети больше видят, больше знают, больше чувствуют. Этот груз они тащат во взрослую жизнь, не в силах от него избавиться.
Тем не менее ген уязвимости дает очевидные нейробиологические преимущества. Та же самая лабильность мозга, заставляющая чувствительных детей остро реагировать на стресс, усиливает их интуицию и восприимчивость, помогает впитывать в себя не только плохое, но и хорошее. Если в период взросления им встречается небезразличный наставник, который видит в них нечто особенное, дальнейшая жизнь, скорее всего, сложится благоприятно.
Даже запоздалые попытки перепрофилировать собственный мозг могут дать хорошие результаты. Когда чувствительные дети находят поддержку в лице взрослого или другую точку опоры, например интерес к какому-либо занятию, они проявляют минимальныепризнаки депрессии, даже в сравнении с теми, у кого модификация гена «длинный/длинный». Есть большая вероятность, что у них разовьются положительные психологические черты, что они будут процветать. Даже пострадав в детском возрасте, они сохраняют гибкость поведения, несмотря на их печальную историю. Они открыты изменениям. Не важно, что случилось с вами в молодые годы, не важно, насколько вы чувствительны, если вы намерены встряхнуть свой мозг, снизив остроту реакции на стресс.
Даже запоздалые попытки перепрофилировать собственный мозг могут дать хорошие результаты.
Джорджия росла чувствительным ребенком, и ее детство нельзя назвать счастливым, но она нашла в себе силы осознать, что ее жизнь могла бы быть другой. Это внутреннее видение подтолкнуло ее на путь выздоровления.
Ген уязвимости помогает стать искушенным в преодолении неизбежных жизненных трудностей, он помогает превращать негативные последствия травмирующего опыта детства в инструмент самосовершенствования.
Загадка восприятия
Келли МакГонигал, доктор наук, психолог Стэнфордского университета, открыла изумительную взаимосвязь между восприятием стресса, заболеваниями и жизнестойкостью в ходе работы над исследованием, продлившимся восемь лет и охватившим тридцать тысяч взрослых. В исследовании задавались два вопроса: «Как часто вы сталкивались со стрессовыми ситуациями в прошлом году?» и «Считаете ли вы, что стресс вреден для вашего здоровья?»
Неудивительно, что те, кто часто сталкивался со стрессом, имели повышенный риск летального исхода – 43 %: чем больше стресса, тем больше заболеваний, тем ближе смерть. Но, говорит МакГонигал, «взаимосвязь между стрессом и ранней смертностью касалась только тех людей, которые были убеждены в том, что стресс вреден для здоровья. Те, кто не рассматривал стресс как нечто фатальное, оказались более жизнестойкими». Фактически, указывает она, эта последняя группа «имела самый низкий риск смерти, включая людей, кто со стрессовыми ситуациями почти не сталкивался».
Исследование по «осознанному стрессу» говорит нам о том, что не сам опыт стресса наносит вред – вредит реакция на стресс.
Когда мы в состоянии переосмыслить стресс и понять, что он может быть полезной реакцией, мы уменьшаем губительность его долгосрочного воздействия. «Когда вы понимаете, что ваше барабанящее сердце готовит вас к действию, – говорит МакГонигал, – когда вы начинаете чаще дышать, закачивая кислород в мозг, вы начинаете думать быстрее, и стрессовая реакция помогает вам действовать, принять вызов». Осознание, что стресс – это не смертельно, само по себе невероятно полезно. Напряженные кровеносные сосуды расслабляются, расслабляется тело, а повышенное внимание при этом остается.
Когда мы верим в то, что стрессовая реакция способна спасти нас, предупреждая о том, как действовать, вероятность того, что мы будем самостоятельно вытаскивать себя из болота, как это делал барон Мюнхгаузен, возрастает. Один из способов – окружить себя небезразличными людьми, открыться им. Когда мы инстинктивно ищем социальные контакты, у нас вырабатывается окситоцин, гормон сочувствия. Окситоцин еще больше защищает наше тело от воздействия стресса. Окситоцин, отмечает МакГонигал, – это «природное средство против воспаления».
Безусловно, дети слишком малы, чтобы переосмыслить свое восприятие негативного опыта, особенно если травму им нанес близкий человек. Но взрослых исследование МакГонигал может вдохновить. Что же касается детства… Если вы сможете воспринять травмирующие факторы из вашего детства как катализаторы роста, помогающие стать тем, кем вы всегда мечтали стать, это станет переломным моментом на пути к исцелению.
В переосмыслении прошлого следует помнить о том, что чаще всего модель семейной дисфункции сформировалась задолго до вашего рождения; ваш негативный опыт возник косвенно, в результате пережитого вашими родителями и их родителями.
Как признает Гарриет, юрист из Остина, ее мать росла в атмосфере унаследованного от предыдущих поколений негативного детского опыта.
– Возвращаясь в прошлое, я осознаю, что моя мать не имела шансов стать спокойной и любящей, если учитывать ее собственную историю. Я ее не виню. У нее не было инструментов для нормального общения со мной.
Ворота Расёмон. Как работает наша память
То, как мы храним воспоминания в своем мозге, и то, как мы воспроизводим их время от времени, является еще одним фактором, определяющим, как повлияют на нас детские несчастья.
Четверо братьев и сестер из одной семьи могут иметь четыре абсолютно разных представления о том, что произошло двадцать лет назад, когда мать с отцом развелись, перекраивая по-своему причины, по которым они чувствовали именно то, что чувствовали. Это как в фильме «Расёмон» Акиры Куросавы, где каждый герой по-разному видит одно и то же событие и, соответственно, делает разные выводы.
Джорджия говорит, что, когда они с сестрами обсуждают свое детство, они не могут прийти к единому мнению о том, каким на самом деле было их взросление. Джорджия считает, что ее сестры многое упускают, а им кажется, что Джорджия слишком преувеличивает негативные аспекты.
Разница в воспроизведении воспоминаний частично является генетической, частично объясняется разным опытом, который каждый ребенок получает в семье, и частично связана с тем, как мозг хранит долгосрочные воспоминания и как интерпретирует их.
Для выживания нашего вида способность мозга помнить страх была очень важна. В ходе эволюции нашим предкам пришлось запоминать, например, что определенные растения ядовиты. Скажем, волчья ягода – каждый раз при виде этой ягоды мозг до сих пор предостерегает: «Не ешь, иначе умрешь».
Когда мы переживаем острый непредсказуемый стресс, простое воспоминание о болезненном для нас событии может запустить повторное переживание боли, снова вызвать в нас приводящую в смятение реакцию. Мы не хотим вновь и вновь переживать этот стресс и в то же время никак не можем избавиться от воспоминаний.
Почему эти воспоминания так сильны?
