В еще одном исследовании около тысячи мужчин и женщин в возрасте от двадцати пяти до семидесяти четырех лет заявили, что в детстве их отношения с матерями были лучше, чем с отцами, – и особенно это касалось мальчиков. Почему – неизвестно, вероятно, есть некая правда в том, что отцы жестче обращаются со своим сыновьями. Мужчины, у которых были хорошие отношения с отцами в детстве, не так эмоционально реагировали на повседневные стрессовые события, как мужчины, кому не так в этом отношении повезло.
В исследовании продолжительностью двадцать пять лет ученые наблюдали мальчиков (потом уже мужчин) с девяти до тридцати трех лет. К окончанию исследования у многих появились собственные семьи. Мужчины, чьи отцы равнодушно относились к воспитанию или же были жестоки к своим сыновьям, сами были предсказуемо плохими родителями. Если в детстве их отцы вели себя враждебно, угрожающе или, как я уже сказала, равнодушно, если они не принимали активного участия в жизни сыновей, то мальчики еще в детском возрасте испытывали серьезные проблемы в общении. У них были сложности в отношениях с учителями и сверстниками, они не шли на контакт. У них было меньше позитивных связей со всеми, и в результате они часто попадали в дурные компании таких же изгоев, как и они. Потом, когда у них появились собственные семьи, они не могли стать эффективными родителями, и их дети вели себя хуже других детей.
Дурное воспитание, или отсутствие воспитания, или неправильные акценты в воспитании ведут к нестабильным любовным отношениям во взрослой жизни, как это произошло с Джоном. Если ребенок находится вне позитивного влияния в лице родителей, он априори не может нормально взаимодействовать с людьми, не может быть счастливым, уравновешенным и успешным.
Истории, подобные истории Джона, понятны. Но абсолютно новым в нашем понимании того, как наследуется семейная дисфункция, является теория, что негативный детский опыт вызывает биологические изменения в мозге детей и именно эти изменения делают их менее способными стать нормальными партнерами и хорошими родителями во взрослой жизни.
Семейная дисфункция и семейные утраты становятся нейробиологическим наследием.
Это подобно цепной реакции: если наши родители остро на все реагировали, то и у нас больше шансов остро реагировать на, казалось бы, пустяшные проступки. Мы можем легко стать несправедливыми родителями по инерции, мы можем легко нанести психологический шрам своим детям, а они – своим.
Подтверждение этому можно найти в популярных фильмах, романах и пьесах. Например, многие произведения Ибсена и Чехова показывают, что травмирующие отношения в детстве ведут к травмирующим отношениям во взрослой жизни. Мы признаем тот факт, что хронический непредсказуемый стресс в детстве способен изменить нас, и это делает истории и судьбы вымышленных персонажей такими убедительными.
* * *
Когда мы вырастаем, не сформировав надежную связь, мы не будем иметь способность любить. Как пишет исследователь семейных связей Луи Козолино, выживают не самые приспособленные, выживают те, кто рос в абсолютной родительской любви: «Кого больше лелеяли, баловали в детстве, у того больше шансов выжить».
Взрослые люди с проблемными отношениями, меняя партнеров, продолжают допускать одни и те же ошибки. Их мотивация основана не только на эмоциях, но и на биологии.
Как правило, взрослые люди с проблемными отношениями, меняя партнеров, продолжают допускать одни и те же ошибки. Их мотивация основана не только на эмоциях, но и на биологии. Женщина, которая устраивает скандал по любому поводу и первому, и второму, и третьему мужу; мужчина, который не может прекратить контролировать свою жену, – их мозг просто не получил дозы любви, необходимой для обеспечения жизненно важных нервных соединений, обеспечивающих надежную любовную связь. Они вновь и вновь расшибают лбы о те же грабли (о тот же дефицит любви) на уровне нейробиологии.
Но к счастью, мы можем все исправить. Мы можем восстановить нейробиологические связи, прервавшиеся в далеком детстве, чтобы наконец насладиться гармоничными, несущими радость отношениями.
Часть II. Исцеление от посттравматического синдрома, вызванного негативным детским опытом: как вернуться к истинному «я»
Глава шестая. В начале пути к исцелению
Признание того, что хронический стресс детских лет приводит к хроническим заболеваниям во взрослом возрасте и проблемным отношениям, не сомневаюсь, принесет вам огромное облегчение. Если вы задавались вопросом, почему вы не ощущаете себя счастливым человеком, почему вам приходится упорно бороться за свое эмоциональное и физическое благополучие, – это «Ага!» окрылит вас. Ведь раньше наверняка было чувство, будто вы плывете против невидимого течения, которое никогда не ослабевает. И вот наконец-то вы видите это течение, которое целенаправленно и стабильно работало против вас всю жизнь. Да-да, прошлое перетекает в настоящее, и трудное детство сменяется не слишком сладкой взрослой жизнью. Как удачно сформулировала Лора, с которой мы познакомились в первой части этой книги: «Теперь я понимаю, почему я всю жизнь чувствую себя так, будто пытаюсь танцевать, не слыша музыки».
Все-таки есть правда в старой избитой поговорке о том, что знание – сила. Осознав, что ваш мозг травмирован, вы можете наконец предпринять необходимые и, добавлю, научно обоснованные шаги, чтобы избавиться от пролонгированного воздействия печального детского опыта на вашу нейробиологию. Вы можете уменьшить тенденцию к нездоровому возбуждению, депрессии, вредным привычкам и разного рода заболеваниям.
У вас есть выбор: вы можете вариться в своем прошлом, смакуя подробности и оплакивая несостоявшуюся жизнь, или же активно восстанавливать душевные силы, двигаясь в направлении роста: от не слишком удачного прошлого – к счастливому, стабильному настоящему.
* * *
Описания травматического расстройства развития, учитывающего долгосрочное влияние хронического непредсказуемого негативного детского опыта на психическое и физическое здоровье и благополучие в более позднем возрасте, пока еще нет в настольной книге американских психиатров и психотерапевтов «Руководство по диагностике и статистике психических заболеваний» (Diagnostic and Statistical Manual of Mental Disorders; DSM), хотя ее редакторы предлагали включить этот диагноз в реестр заболеваний. Думаю, в шестом выпуске он появится (последнее, пятое, издание DSMвышло в 2013 году), поскольку у специалистов нет сомнения, что, если мы постоянно переживаем стресс начиная с ранних лет, глубинные, невидимые и тонкие пути приводят нас к катастрофическим для здоровья последствиям.
Я бы предложила назвать эту проблему «посттравматическим синдромом трудного детства». Диагностический ярлык, чтобы объединить детские страдания и то, что мы получаем, достигая зрелости, не так уж нужен. Тем не менее при определении стратегий излечения унифицированное название может оказаться полезным.
* * *
Наука говорит о том, что трудное детство – не приговор: мы можем перенастроить свой мозг. Аналогично тому, как затягиваются физические раны и возвращается мышечный тонус, мы можем восстановить функцию зон мозга, недостаточно связанных друг с другом. Мозг и тело никогда не бывают статичными, они постоянно меняются. Даже если мы настроены на режим болезненного реагирования (прокручиваем и прокручиваем в себе болезненные воспоминания, так сказать, ковыряем болячки), мы все равно можем из этого режима выйти. В наших силах отвечать на неизбежные факторы стресса более адекватно и избавиться от «заводящих» реакций. Мы можем стать гибкими в том, что касается нейробиологии. И можем обратить плохую эпигенетику себе на пользу, чтобы спастись.
