Глава 15. Генезис корабля береговой обороны – «Принс Альберт», «Ройал Соверен», «Скорпион» и «Уайверн»
Несмотря на успех «Ройал Соверена» и «Принса Альберта», Совет счёл дальнейшее применение башен для размещения больших орудий на мореходных кораблях непрактичным. И инспектор, и главный строитель флота допускали использование башен только на безрангоутынх низкобортных кораблях, которые в то время использовались лишь для целей для береговой обороны и представлялись решением проблемы создания небольших, но эффективных броненосцев.
Война на море допускает возможность отделения прибрежных операций от действий в открытом море и корабли береговой обороны могут и должны отличаться от кораблей линейного («боевого») флота: иметь меньшую осадку, быть меньше по размерам и стоимости, чем крупные мореходные корабли. Возможность создания нескольких таких кораблей привлекала Совет еще в 1859 г., когда рассматривался проект «Уорриора». Но активные операции у неприятельского побережья не следовало путать с оборонительными в собственных водах, и для этих последних, к сожалению, наиболее подходящим признали тип корабля с башнями. Морская история показывает, что лучшим методом обороны своих берегов является поиск и уничтожение неприятельского флота, поэтому строительство кораблей, специально спроектированных только для прибрежной обороны, было бы отрицанием этой стратегии. И «Ройал Соверен», и «Принс Альберт» могли действовать и в узкостях, и у вражеского побережья, но одновременно с их закладкой инспектор представил чертежи двух железных башенных кораблей, которые подходили только для обороны своих гаваней, и здесь башня представляла решение проблемы подготовки подходящего проекта.
Пока существовали линейные флоты, никакого вопроса о вторжении не могло возникнуть в принципе. Но когда верх брала неумная экономия средств на морской силе, положение ухудшалось, и внимание уделялось приморским крепостям и броненосцам береговой обороны. Когда в 1804 г. Питг осудил морскую политику тогдашнею правительства, в его «обвинительном акте» говорилось о недостаточном строительстве мелкосидящих артиллерийских кораблей для обороны против вторжения. Лорд Экемут тогда чётко сформулировал истинную политику, которая всегда должна руководить стратегией британской морской обороны. Он заявлял:
«Я, право же, не вижу в организации нашей морской обороны чего-либо, что вызывало бы опасение даже у самого робкого из нас. Я вижу три морских бастиона, составленных из первого флота, действующего у вражеских берегов, второго флота, состоящего из более мощных кораблей, размешенных у холмов [«off the Dowes», т.е. на юго-восточном побережье Англии. – Ред.] и готового действовать немедленно, и третьего флота, оперирующего вблизи наших берегов и способного уничтожить любую часть вражеской флотилии, которая обманет бдительность двух первых частей этой нашей защиты. Что же касается канлодок, которые так упорно рекомендуют строить, то они являются самыми презренными кораблями, какие только можно использовать для этой цели. За последнее время я видел полдюжины из них лежащих разбитыми на скалах. Что же касается вероятности того, что противник сможет в узкостях проскочить в полной скрытности мимо наших блокирующих эскадр, я. право, основываясь на том, что видел за свою службу, не расположен с этим соглашаться».
Лорд Сен-Винсент также выражал уверенность, что подготовка британского флота должна быть направлена на то, чтобы удерживать противника как можно дальше от своих берегов и атаковать его в момент выхода из базы, а не на то, чтобы ждать флот противника в своих водах. Но были и те, кто заявлял, что теперь, когда парус уступил дорогу паровой машине, прежняя стратегия устарела. Лорд Пальмерстон уступил дорогу паровой машине, прежняя стратегия устарела. Лорд Пальмерстоп в 1860 г. сказал: «Принятие пара как движущей силы полностью изменило характер морского боя н лишило нас большинства преимуществ нашего изолированного положения». Он ссылался на мнение сэра Роберта Пила, что «пар перекинул мост через Канал и, с точки зрения возможной агрессии, почти лишил пашу страну права считаться островом». Но, как подчеркивал Коломб:
«Никакие изменения в вооружении или способе движения не смогут изменить общие принципы морского боя. Но очевидно, что увеличенная скорость передвижения, улучшенная связь с дальними станциями и увеличение военных ресурсов делают флот более сильным, как в атаке, так и в обороне. Разбросанные за тысячи миль эскадры теперь могут быть сконцентрированы в любой точке, усилены, если есть угроза, или отозваны в базы в течение нескольких дней, тогда как раньше на это требовались месяцы. Если пар и перекинул мост через Канал, то он также сократил пространства, разделяющие части Соединенного Королевства одну от другой, и превратил сбор кораблей в любой угрожаемой точке в дело нескольких часов, тогда как в прежние времена встречный ветер мог настолько задержать помощь, что она приходила слишком поздно. Поэтому в целом мне кажется, что пар будет против нас только в том случае, если нас полностью превзойдут на море -случайность, на которой, кажется, мет необходимости подробно останавливаться».
Даже допустив, что отдельные корабля противника смогут прорвать блокаду и атаковать британские порты, всё равно не было необходимости строить корабли береговой обороны, поскольку лучшим кораблем береговой обороны являлся линкор 1-го класса, способный прийти в любой пункт в любую погоду. Что же касается специальных кораблей береговой обороны, то они всегда были плохими мореходами.
Франция и Россия благоволили к кораблям береговой обороны, однако это не оправдывает Британию в"том, что она последовала их примеру. Превосходство её флота обеспечивалось всё равно за счёт превосходства в числе мореходных броненосцев.
К сожалению, в течение почти 10 лег этот основной принцип обороны игнорировался, британский флот истощался, а Королевская комиссия в 1859 г. рекомендовала израсходовать 10 млн.фнт. на укрепление военно-морских арсеналов. Удивительно, но представители флота, одним из которых в Комиссии был Купер Ки, хранили молчание. Когда сэр Чарльз Нэпир запротестовал, говоря, что «единственным надёжным способом предотвратить вторжение является превосходство британскою флота над французским или любым другим», лорд Пальмерстон ответил: «Меня не удивляет, что доблестный адмирал недооценивает фортификацию, по, тем не менее, история войн показывает, что крепости дают возможность слабейшим силам определённое время сражаться с превосходящими силами».
Другой причиной строительства кораблей береговой обороны были результаты войны с русскими. И на Балтике, и на Чёрном море применялись мелкосидящие суда, которые выполняли всю работу, тогда как вражеский линейный флот предпочёл затопление на своих якорных стоянках выходу в море. И через несколько лет, во время гражданской войны в Америке, морские операции были преимущественно прибрежными. За исключением рейдеров, конфедераты не предоставляли противнику никаких целей в открытом океане, которые бы требовали применения тяжёлых артиллерийских кораблей, тогда как разрушение береговых пунктов обороны и поддержание блокады у берегов требовали использования мелкосидящих судов, которые могли сражаться с крепостными орудиями или прорывателями блокады, такими как плавучие батареи типа «Мерримака».
