В 1:15 они остановились на второй завтрак, для которого важные гости перебрались на борт сопровождающего лодку небольшого корабля «Корнер». Два часа спустя бывшие на борту К-13 продолжили путь к Герлоху, за исключением двух гражданских, у которых, должно быть, было что-то вроде предчувствия, так как они не пожелали продолжать поход. Наконец К-13 достигла Герлоха, и коммандер Герберт приготовился к первому погружению для проверки приборов. Об одном было доложено, что он «мигает», но инженер-лейтенант Артур Лейн счел, что это не более чем плохой контакт, и продолжил работу. Вероятно, важность этого прибора была недооценена — он показывал, полностью ли закрылись вентиляторы котельной, прежде чем начнется погружение, и вполне мог иметь отношение к тому, что произошло следом.
Старшина Оскар Мот получил приказ удифферентовать лодку на 6 метрах — совсем неглубокое погружение, но любая глубина опасна для находящихся на подлодке, если что-то неисправно. А нечто серьезно неисправное уже готовилось разыграть трагедию и потрясти всех, кто находился на борту. Едва лодка достигла глубины, Лейн вызвал командира и сообщил ему через переговорную трубу: «Котельное отделение заливает, сэр. Подъемна поверхность. Подъем на поверхность» Герберт отдал приказ продуть цистерны номер 2 и 3, чтобы поднять лодку. Важные персоны с тревогой глядели на то, как команда бросилась действовать и как сжатый воздух подали в носовые балластные цистерны. Герберт запросил рапорт, и рулевой старшина Мот, глядя на измерительные приборы, впервые сообщил о серьезных затруднениях: «Не реагирует, сэр». Совсем малое время спустя он доложил: «Вышла из-под контроля, быстро погружается».
Герберт быстро отдал приказ — закрыть все водонепроницаемые двери, отдать передний сбрасываемый киль и продуть цистерны, но все его усилия были бесполезны. К 13 шла на дно, и он ничего не мог сделать, чтобы остановить ее. Лодка со стуком ударилась о дно. Когда командир вынул пробку из переговорной трубы, чтобы отдать приказ об остановке двигателей, хлынула вода; это значило, что машинное отделение полностью затоплено. Потом на панели управления вспыхнуло пламя, которое люди сбили голыми руками. Электрические приборы начали перегорать, и ужасный дым стал заполнять помещение. Герберт уже подсчитывал, какая площадь лодки затоплена и сколько человек команды он уже потерял, когда послышался стук в заднюю переборку центрального поста. Капитан приказал осторожно открыть водонепроницаемые двери; ввалились двое серьезно раненных гражданских и сообщили, что все помещения, за исключением отсека в середине корабля, затоплены. Были опасения, что погибли уже самое малое 30 человек. Герберт сделал последнюю отчаянную попытку связаться по телефону с Лейном, но линия была мертва. Теперь его занимал вопрос о том, сколько времени пройдет, прежде чем будет затоплен остаток лодки. Герберт очень хорошо знал, что на глубине 17 метров давление моря составляет 25 фунтов на квадратный дюйм, а переборки К-13 рассчитаны лишь на давление в 15 фунтов на квадратный дюйм.
Герберт и его офицеры ломали голову, пытаясь найти выход. Лодка была неподвижна, затопление с каждой секундой становилось все более серьезным, и не было средств достичь поверхности Надежды на то, чтобы подать сигнал двум другим подлодкам (о которых было известно, что они в тот день находились в озере), тоже рухнули, когда обнаружилось, что передающее устройство повреждено огнем и не работает. Герберт пришел к заключению, что есть лишь две возможности: первая — что кто-нибудь на поверхности поймет, что они в беде, и пришлет помощь" и вторая — что они, еще живые, окажутся лицом к лицу с медленной и мучительной смертью.
Герберт приказал немедленно пересчитать выживших. Результат уже был зловещим: погиб 31 человек из 80. Профессора Перси Хиллхауза, старшего кораблестроителя компании «Фэйрфильдс», попросили подсчитать, на сколько времени хватит воздуха. Расчет профессора был таким же зловещим Он заключил, что воздуха для поддержания человеческой жизни хватит не более чем на восемь часов, и возможно, что самые слабые начнут умирать даже раньше этого срока. Всем находившимся на борту было приказано сидеть тихо и избегать лишних движений, чтобы экономить кислород. Паники не было — только хладнокровное осознание своего положения.
Прошел почти час, прежде чем первые признаки беды стали появляться на поверхности. На одной из подводных лодок, также находившихся в озере, уловили шум и увидели пузырьки воздуха, поднимающиеся на поверхность. Командир сообщил старшему морскому начальнику в Клайде о возможной аварии и просил о немедленном выяснении ситуации. Тем не менее, несмотря на репутацию лодок класса «К» как кораблей, подверженных авариям, ответ был, говоря откровенно, запоздавшим. Прошло шесть часов, прежде чем была подготовлена спасательная экспедиция.
Канонерская лодка «Госсамер» и спасательные суда «Тэй» и «Траш» были отправлены на место. Тем временем лейтенант Кен Митчелл, командир В-10, доложивший о возможной беде, отправился туда, где по его расчетам должна была погрузиться К-13. После долгих поисков он заметил красноречивые пятна нефти и столбик пузырьков воздуха, непрерывно поднимавшихся из глубины. Он остался на месте и отправил шлюпку со своими людьми вести наблюдение, пока не прибудут спасатели. Начинало темнеть, и прибывшей экспедиции было бы весьма трудно определить, где находится К-13.
Людям на аварийной субмарине под ними казалось неизбежным, что смерть окажется сильнее любой возможной попытки спасения. Время опасно приближалось к последнему сроку, определенному профессором Хиллхаузом. Вдобавок к тому, что воздух становился все более тяжелым, не осталось пригодной для питья воды — емкости были загрязнены влившейся в них водой. К тому же стало ужасающе холодно, когда отключилось электричество.
Еды было мало, но есть хотели немногие; люди были заняты мыслями о приближающейся смерти. Тем, кто хотел написать письмо семье, раздали бумагу. Некоторые даже писали завещания.
На поверхности спасательная экспедиция — такая, какой она была, — мало приблизилась к месту, где лежала К-13. А когда корабли наконец прибыли, на них не оказалось должным образом экипированной команды обученных спасателей, готовых к участию в операции. Такого института в Королевском флоте не существовало, несмотря на 16 лет опыта и множество следственных комиссий, появление которых стало результатом последних катастроф под водой. Решение вопроса о том, какое снаряжение должны иметь при себе спасатели, все еще предоставлялось изобретательности и находчивости этих людей. Это было во всех смыслах попадание пальцем в небо, отлично продемонстрированное тем, что, когда «Госсамер» наконец достиг места, где лежала К-13 — уже после полуночи, — оказалось, что, хотя на борту и были водолазные костюмы, никто из членов команды не умеет ими пользоваться. Когда наконец нашелся человек, который мог бы спуститься, его почти сразу вытащили из воды: костюм оказался таким старым, что водолаз едва не утонул. Через полчаса прибыл «Траш»; на борту этого корабля тоже не оказалось ни водолаза, ни водолазного костюма.
Прошло два часа, прежде чем водолаз спустился в холодные темные воды озера. Он нашел субмарину почти сразу и стуком по обшивке сообщил о своем прибытии. Ответ изнутри был едва слышен, но, кажется, гласил: «Все хорошо до переборки машинного отделения». Этот ответ, переданный на поверхность, дал несколько неверное представление о положении. Время выживания, определенное Хиллхаузом, уже прошло, но тем, кто работал наверху, казалось, что нет немедленных поводов для беспокойства. Герберт, понимавший, что отравленный воздух скоро начнет уносить жизни, был уверен, что спасатели попытаются поднять лодку вместо того, чтобы оказать помощь тем, кто на борту. Он полагал, что к тому времени наверх просто будут поднимать гроб с 80 телами; все это он высказал в приватном разговоре с коммандером Гудхартом у себя в каюте.
