К этому времени правительство Британии утвердило строительство лодок класса «Вэлиэн», пробным образцом которого стала «Дредноут». Пять лодок были заложены с 1962 по 1970 год, и одновременно началась крупная программа по набору и переобучению команд и персонала береговых баз, чтобы подготовить людей к работе с лодками, с какими они никогда еще не имели дела. Но это был не только вопрос обучения.
Как выяснили в США, уникальные качества жизни на борту атомной подлодки требуют от командиров особых лидерских способностей, а также требуют от команды умения переносить особые нагрузки — следствие долгого пребывания под водой. Такой опыт не имел прецедентов. Атомные подводные лодки уходили под воду, как только покидали базу, и при необходимости могли оставаться под водой в течение всего патрулирования. С самого начала похода команда может неделями не видеть дневного света и не иметь никаких контактов с внешним миром. Большинство из тех, кто был на борту, не имели ни малейшего представления о том, где они находятся, о временном поясе и даже о том, ночь сейчас или день
Потом, когда лодок стало больше и двух-трехмесячные патрули под водой стали обычными, вопросы физического состояния стали главными как при отборе, так и во время обучения. Условия жизни, с которыми все подводники сталкивались с самого начала, то есть ограничивающая природа походов на подлодке с минимумом пространства, набитого довольно опасными двигателями, были не менее тяжелыми и в роскошной обстановке атомных подлодок. Вдобавок, им достались более долгие периоды времени, проведенного под водой, в пространстве, которое все еще было ограничивающим, если не ограниченным. Последовали более масштабные исследования, но уже после первых опытов, проведенных в Америке и повторенных в Британии, сразу стало ясно, что у будущих членов команды следует тщательно проверять характер, уровень интеллекта и физическое состояние. Они должны были привыкнуть усилием воли преодолевать малейшее ощущение скуки во время того, что со стороны могло показаться монотонным чередованием вахты, времени отдыха и сна. Оператор сонара, который не полностью погрузился в свое занятие, например, мог бы пропустить след или звук, жизненно важный для развития событий Скука и раздражительность могли бы привести к падению морального уровня и оказать давление на офицеров Отбор и обучение командиров, офицеров и старших рядовых стал наиболее важным моментом. В их руках была ответственность за все — за людей и за механизмы — в этих сложнейших военных машинах. Проверка способностей таких людей далеко выходила за пределы проверки технических навыков и умений, — первым делом определялись лидерские качества.
Американский подход к отбору командиров для первых атомных подлодок, представленный адмиралом Риковером, стал легендой. Адмирал рассматривал кандидатуры только тех офицеров, которые, как он был уверен, обладают высшей квалификацией. Он втягивал их в жесткое собеседование, которое часто скатывалось к словесным оскорблениям и было густо приправлено непечатной бранью. Это, говорил Риковер, отличает мужчину от мальчишки. Однако это был устаревший принцип отбора, который не отвечал требованиям времени. Без сомнения, для того, чтобы командовать атомной подводной лодкой, человек должен был обладать сильным характером и мощным интеллектом, но способность быть руководителем имеет разные формы. Они могли быть такими, о каких сам Риковер не знал, вплоть до каких-то странностей или проявлений эксцентричности; люди, обладавшие ими, по всем другим параметрам оказывались способными руководителями Авторы книги «Подводная война», кэптен Мур и коммандер Комптон-Холл, вспоминают, что Риковера однажды сравнили с баньяновым деревом, в тени которого ничего больше не может расти, и никакое новшество не могло пробиться в тени культа его личности. Авторы замечают: «Можно утверждать, что именно этот консерватизм в военно-морском флоте США, который начал ломаться только после поздней отставки адмирала, позволил советскому флоту совершить более мощный скачок, по сравнению с западными субмаринами, в нескольких вызывающих тревогу областях».
Скромный начальный уровень Британии в управление атомными подводными лодками означал возможность свободно развивать новые операционные системы и способы работы с людьми. Среди них была ядерная программа, стоящая немного в стороне от «Долфин», портсмутского «дома» британских субмарин. Дальнейшее сокращение личного состава, вместе с неатомными подводными лодками, шло одновременно с общим сокращением служащих Королевского флота, и немало самых стойких и крепких тревожились за будущее.
Между тем для запланированного появления британской атомной флотилии требовалось значительное число сооружений береговой поддержки. Инфраструктура должна была охватить множество областей, в том числе средства связи и контроля, разведку, сообщения о погоде, безопасные стоянки и уход за оборудованием, общие запасы и обучение — в общем все, что было необходимо именно атомным подлодкам. Кроме того, требовалось жилье для членов команд и их семей. Исследовательский центр Министерства обороны в Даунрей, Кэтнесс, в Шотландии, предоставил первое помещение, и здесь фирма «Роллс-Ройс» получила контракт на строительство реакторной установки, здесь же создан центр обслуживания и контроля, который включал модель корпуса субмарины в натуральную величину для обучения команд. Вполне естественно, что громадный переворот в способностях подводных лодок вызвал огромный интерес у прессы и еще больше у общества, не в последнюю очередь благодаря громкой кампании за ядерное разоружение. Один из коллег автора поднимется на борт «Дредноут» вскоре после того, как завершилась ее строительство, и оставил запись, передающую удивительные характеристики корабля, которые со временем стали нормой для британских подводных лодок:
«Люк, который вел в тайный мир “Дредноута” имел размер люка для спуска в подвал. Наверху рубки могли стоять пять человек — или плыть, правильно выражаясь. Позади — глаза, нос и несколько ушей субмарины. Два перископа — чтобы смотреть, шноркельная труба — чтобы на борт шел свежий воздух и набор воздушных устройств — чтобы слушать. Внизу убирают концы и буксир тянет “Дредноут” из трота (на языке подводников так называется доковая стоянка). Затем лодка движется уже самостоятельно; ни тряски, ни шума, только огромные буруны поднимаются за кормой, и вскоре тупой нос лодки начинает рыть глубокую борозду в водах Клайда.
Пора спускаться вниз. Центральный пост атомной подлодки похож на кабину реактивного самолета — переключатели, шкалы, лампы, кнопки и пульты. Два человека управляют лодкой, а руль похож на штурвал самолета. Работу также может выполнять автоматическая система. Самое важное в центральном посту — это главный поисковый перископ. За ним сидит командир, который поворачивает его по кругу, нажимая правой ногой на педаль. Даже когда “Дредноут” находится на поверхности, командир теперь ведет наблюдение снизу, связываясь по телефону с людьми, которые находятся на мостике, поскольку они видят то же, что и он, меняя курс, запрашивая, приказывая, прося, просто болтая, закладывая основу обстановки внимания и осмотрительности, которая будет продолжаться много долгих часов.
Командир четко отдает указания. Ответы приходят в гомоне акцентов — шотландского, кокни, южных и северных городов и деревень, — но ни единого звука не упускают у перископа. С первых минут ясно, что лодка управляется по принципу двойной уверенности. Уверенности офицеров в том, что каждый рядовой знает и сможет делать свое дело, и наоборот. Двадцать миллионов фунтов стерлингов — в хороших руках. Теперь пора в офицерскую кают-компанию — время обеда. Суп, потом на выбор — свиная отбивная или “пастушья запеканка” с мясом, рисовый пудинг и сыр. Все, кто находится на борту, едят одинаково — привилегий здесь нет. Старший помощник Ричард Хислип замечает: “Мы все поправляемся за время долгого похода; едим сытно, а двигаемся мало”. Через люк вестовой передает банки с пивом, но эти люди пьют, только чтобы утолить жажду. Надо выполнять работу, наблюдать за механизмами невероятной мощности. Командир смеется: “Можете назвать нашу лодку «Кембридж» — пятеро наших офицеров его выпускники”.
