Этим обстоятельством решил воспользоваться шведский король Густав III, чтобы начать войну с Россией. Выходец из Голштинского дома (двоюродный брат Екатерины II) стал шведским королем в начале 1771 года, причем его отец был обязан избранием на трон российской императрице Елизавете II (согласно условиям Абосского мирного договора 1743 года). Все предпосылки к тому, что новый монарх будет проводить в Швеции пророссийскую политику имелись, однако Густав III избрал профранцузскую политику, чему немало способствовал его воспитатель и «духовный отец» Карл Густав Тессин, один из лидеров партии «шляп»
[111]. Швеция конца XVIII века был откровенно испугана соседством с Россией, очень впечатлил скандинавов первый раздел Польши, когда в начале августа 1772 года русские, прусские и австрийские войска просто вошли в пределы Речи Посполитой и захватили области, распределённые между ними по секретному соглашению. Заняв территории, причитающиеся сторонам по договору, оккупационные силы, потребовали ратификации своих действий со стороны польского короля и сейма. Король обратился за помощью к западноевропейским государствам, но никакой помощи не последовало.
Швеция опасалась, что Россия совместно с Пруссией и Данией вполне может пойти на такой же шаг по отношению к ней, тем более, что в Русско-прусский секретный договор 1769 года входила статья, обязывавшая стороны в случае укрепления в Швеции королевской власти захватить Померанию и Финляндию. Густав III реализовал целый комплекс мер, чтобы избежать участи Польши (а этот вариант развития событий ему казался очень вероятным). В 1772 году новый король организовал государственный переворот, отряд его сторонников ворвался в государственный дворец и арестовал всех членов правительства. На следующий день Густав проехал по улицам города, где его встретили толпы восторженных людей. 21 августа 1772 года, при всех регалиях, Густав был коронован, со свойственным ему красноречием произнес перед депутатами риксдага речь, обвинив их в продажности и отсутствии патриотизма, огласил основы новой конституции и распустил парламент.
В том же 1772 году шведский король планировал напасть на Россию, пользуясь тем, что она вела войну с Турцией, а большая часть Балтийского флота была отослана в Средиземное море. Причем аппетиты Густава были прямо-таки чрезмерными, если не сказать — утопическими: он хотел в случае успешной войны вернуть себе часть Карелии, а также всю Прибалтику, сделав восточную часть Балтики «шведским озером». Эти планы были разрушены Данией, которая опасалась, что шведы хотят захватить у нее Норвегию (Дания и Норвегия были тогда в унии). Копенгаген заключил союз с Петербургом, где обязался нейтрализовать шведский флот и обложить Карлскону в случае начала шведами боевых действий. Кроме того — прусский король Фридрих II предупредил Густава, что согласно договору с Россией он также, в случае начала Швецией боевых действий против России, атакует шведскую Померанию.
Договориться стороны попытались во время визита Густава в Петербург в 1777 году, но как показало время король не оставил своих экспансионистских планов.
Во время второго свидания с Екатериной в 1783 году Густав уверял о своих мирных намерениях, хотя у себя дома не скрывал своих планов по войне с Россией. Благоприятный, по мнению Густава, момент настал в 1787 году, когда Россия в очередной раз воевала с Турцией; Густав задумал эту войну, а в январе 1788 года принял окончательное решение. По словам шведского историка Юлленгранта король «считал тогда вполне вероятным войну с Россией и задумал совершить смелое и неожиданное нападение и за счет этого приобрести значительные для Швеции преимущества». Правда, шведские историки утверждают, что не совсем понятно, почему Густав не дождался ухода эскадры Грейга на Средиземное море, ведь в этом случае он имел бы подавляющее превосходство. Но здесь следует учесть, что, во-первых, Грейг ведь мог и не уйти. Решение Густава о войне не имело поддержки Ригсдага, многие шведские сановники были против этого, финны вне сомнения также не желали у себя войны. Поэтому действовать надо было быстро. Густав надеялся на блицкриг, отношение к русскому флоту было пренебрежительным, свои силы им слишком преувеличивались, полностью флот мобилизован не был, считалось, что и имевшихся сил для победы было вполне достаточно. Конечно, определенные основания для оптимизма были — многие капитаны шведских линкоров в 1781–1782 годах служили офицерами на французских кораблях эскадры де Грасса в Америке; в 1780-е годы шведский флот часто выходил в море для практических плаваний. К тому же Англия, желавшая укоротить достижения России против Турции, высказывалась за то, чтобы Грейга удержать на Балтике, а Пруссия прибегла к шантажу, требуя от России за свой нейтралитет уступки той части Польши, которая отошла к России в 1772 году.
Самуил Карлович Грейг
Герцог Карл Зюдерманландский
Надо сказать, что шведы имели к этому времени прекрасный и оснащенный флот.
За короткий срок в 1782–1785 годах талантливым кораблестроителем Чапманом в Швеции было построено двенадцать 62-пушечных линейных кораблей и десять 40-пушечных фрегатов. Благодаря применению более коротких и легких пушек они были оснащены небывало мощной артиллерией: линкоры — 36- и 24-фунтовой, фрегаты — 24-фунтовой, что позволяло им сражаться в линии баталии.
На начало 1788 года в его составе числилось 26 линейных кораблей и 14 фрегатов, а кроме того был создан сильный и многочисленный гребной флот: в Финляндии была возведена мощная крепость — Свеаборг, были построены крупные парусно-гребные суда с небольшой осадкой и сильной артиллерией, в гребном флоте имелось: Стокгольмская эскадра — 28 галер, 27 эспингаров (неподнимающиеся на борт вспомогательные суда), 30 канонерских лодок, 3 королевские яхты, финская эскадра -1 гемам (гребной фрегат), 8 турумов (больших шебек), 3 удема (шебеки, орудия которых могли передвигаться на любой борт), 4 поямы (гребных шхун), 8 мортирных баркасов, 15 канонерских баркасов, 40 канонерских лодок. Русский Балтийский флот по штату насчитывал 31 линейный корабль и 16 фрегатов, однако выставить в море мог только 26 кораблей, 12 фрегатов, 3 бомбардирских корабля, прам и мелкие суда. Кроме того — 3 линкора и один фрегат были переведены в Копенгагене (начали выдвижение в Средиземное море) и такая же эскадра была сформирована из новых кораблей в Архангельске и в случае необходимости могла усилить копенгагенский отряд. Галерный флот у России был небольшой, налицо было всего 8 полугалер.
