Книга Страшные немецкие сказки, страница 24. Автор книги Александр Волков

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Страшные немецкие сказки»

Cтраница 24
Страшные немецкие сказки

Гензель и Гретель. Иллюстрация Б. Шлеттер (1942). Ведьма лишилась своего ужаса и к тому же приобрела красный нос

Мадагаскарская сказка о храбром Фаралахи и шести его братьях — явная реплика на сюжет Перро, но в ней есть детали из иных знакомых нам сказок: откармливание, отправка врага за водой, животное-помощник (мышка), лопнувшие животы [167]. Ангольская сказка «Три сестры» начинается прозаически: сестры и их подруги направляются к одной старухе, мастерице по татуировкам. Старуха оставляет их у себя и поит вином, но младшая сестра Муйонго не пьет. После того как татуировка готова, старуха вдруг превращается в двухголовое чудовище и стучится ночью в дверь к девушкам, прося у бодрствующей Муйонго «дать огонька». Нигде не сказано, что это за огонек и зачем он понадобился старухе. Недоумевающая Муйонго отвечает песней: «Не дам огонька, я еще маленькая! Не дам огонька, я тебя боюсь, я плачу!» Старуха, похоже, сама не знает, чего хочет, а потому требует все подряд — трубку, табак, воду. В ответ звучит та же песенка. Побежденная ее неумолимой логикой старуха удаляется ни с чем. Протрезвевшие девушки, выслушав ночную песню Муйонго, решают бежать. Старуха созывает знакомых чудовищ и вместе с ними гонится за татуированными беглянками. Те взбираются на дерево, чудовища грызут ствол, как ведьма в русских сказках, а девицы поют хором: «Большая птица, возьми нас с собой!» Аналогия с Ивашкой и Терешечкой была бы полной, если бы не поведение птицы: раздраженная песней, она выражает желание… взять в жены Бебеку. Ценой Бебекиного замужества девушки спасаются, а рухнувшее дерево давит насмерть всех чудовищ (зачем же они его грызли?).

Видимо, в первоисточник угодили несколько занесенных колонистами мотивов (ночная беседа с врагом, просьба дать огонь, перегрызание дерева), которым был придан местный колорит. К счастью, у нас имеются записанные на местах сказки зулусов (Южная Африка). Они чрезвычайно путанны и многословны, но нужные нам мотивы оттуда можно выудить.

Хлаканьяна (говорящее имя: «маленький хитрец», «ловкач») ворует у людоеда птиц из ловушек и попадается на птичий клей. Он сразу же принимается инструктировать людоеда: тот должен очистить его от клея и ни в коем случае не бить, дабы он не утратил весь свой вкус. Затем он выпроваживает людоеда из дома: «Положи меня в свой дом, чтобы я мог быть сварен твоей матерью, положи меня, чтобы я высох; сам уйди, а меня оставь дома». Людоед уходит, а Хлаканьяна переключается на мать, предлагая ей: «Я тебя и ты меня будем варить немножко». В памяти сразу всплывает исландская борьба. С матерью людоеда у героя столь же двусмысленные отношения, что и у мальчика с дочерью скессы. Полежав в горшке с водой, он вылезает оттуда, разводит большой огонь и начинает развязывать одежды матери. Женщина конфузится, но герой напоминает ей, что он «лишь зверь, который будет съеден твоими сыновьями и тобою». Наконец, мать забирается в горшок и благополучно варится, а Хлаканьяна надевает ее одежды. Удирая от сожравших мать людоедов, он превращается в палку-копалку. Преследователи ни с того ни с сего кидают ее через реку. «Вы меня переправили!» — резюмирует Хлаканьяна.

В другой сказке бегство от каннибалов описано подробнее. Убегающая девушка швыряет им кукурузные початки, а они их едят. Девушка влезает на дерево, людоеды усаживаются под ним, думая, что упустили беглянку, но та, не в силах удержаться, пускает на них мочу. Такие вот незатейливые детали — без чудесных предметов, лесов и озер.

Сказки зулусов, несомненно, прошли цензуру, учитывая год их издания. Чтобы ощутить атмосферу подлинной инициации, надо воспользоваться грандиозным собранием мифов американских индейцев из книги Леви-Строса.

В мифе арауканов (Чили, Аргентина) птицы завлекают пятерых братьев на плантацию некоего хозяина табака. Птицы ему принадлежат, и братья тоже нанимаются к нему в работники. Далее описывается настоящая инициация. Чтобы сделать из мальчиков знахарей, хозяин дает им рвотное питье. Братья укрываются в хижине и, недоступные взорам женщин, блюют прямо в водопад, поглощающий звуки. Затем они нюхают и едят различные препараты, теряют разум и подвергаются болезненному испытанию: им протягивают волосяные веревочки через носоглотку. Двое отдают концы, а трое, став колдунами, возвращаются в родную деревню полностью облысевшими. Родственники с трудом узнают их, а они набрасываются на первую попавшуюся женщину. Та не хочет иметь дела с лысыми, и они обращают ее в камень, а членов собственной семьи — в духов, которые выращивают для них табак [168].

Функции ведьмы и мачехи совмещает в себе бабушка героев. В мифе кламатов (Южный Орегон) брат и сестра, уходя от бабушки, просят предметы домашней утвари не выдавать их. Шило, обделенное вниманием беглецов, рассказывает о них старухе. Бабушка неспроста преследует внуков, она уже давно заметила их настроения. Оказавшись на свободе, брат и сестра совокупляются, и у них рождается ребенок [169]. Бабушка находит шкуру медведя, надевает ее, становится зверем и убивает внука в чаще, где тот уединился для молитвы и поста. Затем она предстает перед внучкой и просит напиться. Пока бабушка утоляет жажду, молодая мать всовывает ей в задний проход докрасна раскаленные на огне камни и бьет в живот. Камни проскакивают в кишечник, выпитая вода закипает, и старуха сваривается изнутри. Внучка сжигает труп на костре. В другой версии того же сюжета говорится о распутстве бабушки, вероятно, имевшей свои виды на внука [170].

Инициации в этих мифах нет, но, на радость поклонников первобытной жрицы, мы можем отыскать следы участия бабушки в обряде. В мифе бороро (Боливия, Бразилия) подросток упорно отказывается посещать мужской дом в лесу и запирается в семейной хижине. Разгневанная бабушка решает по-своему «посвятить» внука. Она приходит к нему каждую ночь и, присев над его лицом, отравляет кишечными газами. Сон мальчика крепок, и он долго не может понять, откуда доносятся звуки и почему в доме такой «аромат». Он худеет, бледнеет, пока не догадывается притвориться спящим. Раскрыв секрет, он втыкает старухе в анальное отверстие заостренную стрелу, и ее внутренности вываливаются наружу. Очевидно, в этом мифе уже произошло «переворачивание» обряда: в отличие от хозяина табака, бывшая вещунья жестоко умерщвляется [171].

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация