По поверьям самодийских народов, умершему надо обзавестись новыми глазами, иначе он заблудится на пути в землю мертвых. Восточные отцы-пустынники говорили, что умирающий монах "должен весь стать глазом, как херувимы или серафимы". В Талмуде ангел смерти, слетающий к человеку, чтобы разлучить его душу с телом, покрыт глазами: "Эти глаза у него не для себя. Бывает так, что ангел смерти, явившись за душой, убеждается, что он пришел слишком рано, что не наступил еще человеку срок покинуть землю. Он не трогает его душу, даже не показывается ей, но, прежде чем удалиться, незаметно оставляет человеку еще два глаза из бесчисленных собственных глаз. И тогда человек внезапно начинает видеть сверх того, что видят все"
[455]. Песочник вырывает глаза, но ничего не оставляет взамен. Положение его жертвы воистину безнадежно! Она обречена вечно бродить во тьме по указке злого колдуна.
Крампус уносит непослушных детей. Рождественская открытка (XX в.). Помесь козла с чертом из пекла — современный образ древнего ночного чудовища
Феномены посмертных скитаний и "вторюго зрения" понятны взрослому, меня же в детстве пугал сам факт существования ночного демона, накидывающегося на сонных детей. Перечислю несколько персонажей, которые приходят за ложащимися спать детьми.
Нахтгигер, ночной дух во Франконии, нападает на одиноких детей и съедает их, но в дом обычно не проникает. На местном диалекте Giger означает "петух". Нахтгигер описывается как черная фигура, иногда с крыльями. Живущий в водоемах Хегглмо утягивает железным крюком детей, играющих на берегу в сумерках. Попелманн, чье имя происходит от упоминавшегося выше глагола popeln ("стучать"), похищает детей в чешских Судетах. О его появлении возвещает тихий стук в дверь. Это безголовая, закутанная в плащ фигура. "Черного Попелманна", антагониста ангела-хранителя, упоминает Лютер
[456]. Персонаж альпийского фольклора Крампус, уносящий непослушных детей, подпал, как и Рюбецаль, под влияние христианства, обретя гротескные черты рождественского пугала: косматое чудище с козлиными рогами, копытами и длинным языком, которое во время праздничного карнавала сопровождает младенца Христа или святого Николая. Лишь его имя напоминает о прежнем духе. Krampus происходит от древневерхненемецкого Krampen со значением "коготь" или от баварского Krampn — "мертвое высохшее существо".
Менее ясно происхождение имени британского Бугимена. Его связывают с индонезийскими и малазийскими пиратами (bugis) или с преступниками, сидящими на торфяных болотах (bog man). В средне-английском языке есть слово bogge (родственно немецкому bogge), обозначающее пугающего призрака. Слова boggart, bogy, bugbear, валлийское bwg — это имена различных гоблинов, имеющих обыкновение пугать людей, а шотландское bogle тоже обозначает призрака. Немецкий вариант Бугимена — Butzemann выглядит как карлик и, по одной из версий, происходит от средневерхненемецкого bozen — "бить, грохотать". В Испании, Португалии, Азии и Латинской Америке это уродливый тощий старик с мешком за плечами, утаскивающий детей. У славян он известен как Человек с мешком (торбой): Торб алан в Болгарии (аналог Дядо Яга), Bebok в Польше, Bubak в Чехии и Словакии, Бабай или Бука в России, на Украине и в Белоруссии. В Венгрии это Zsakos (так же, кстати, звучит по-венгерски небезызвестная фамилия Бэггинс).
По мнению Л.Р. Хафизовой, ночные страшилища приходят за ребенком "из далекого мифологического пространства, иного мира, мира смерти, который ребенку, как еще "не утвердившемуся" в этом мире, особенно опасен"
[457]. "Утверждение" ребенка состоит в утрате веры в пришельцев из другого мира, который больше не кажется опасным.
Но чудовища эти к детским глазам не притрагиваются. Близок Песочнику только Нахткрабб — ночной дух из Южной Германии и Австрии, который уносит или съедает детей, оставшихся на улице после наступления темноты. На местном диалекте Krabb означает "ворон", хотя братья Гримм соотносили это существо с ночной цаплей или совой. Ну а почему оно опасно для детских глаз, разъяснить просто: "Глаз, насмехающийся над отцом и пренебрегающий покорностью к матери, выклюют вороны дольные, и сожрут птенцы орлиные!" (Притч. 30: 17). Древнегерманский ночной ворон наделен железными или медными крыльями, удары которых вызывают смерть. Черные вороны, например два ворона Одина, выклевывают не только глаза, но и души
[458].
Приход Бугимена. Гравюра Ф. Гойи (1798). Изображено типичное привидение эпохи готического романа. Мать ребятишек пристально вглядывается в пришельца, подозревая чей-то розыгрыш
Неведомые, но ужасающие духи сновидений древних греков, детские страшилища и ночной демон Нахткрабб — таковы предполагаемые сродники Песочного человека, чья собственная генеалогия покрыта мраком. Кому они ближе — гофмановскому колдуну или нелепому гномику а-ля Чебурашка, судить читателю.
Пестрый флейтист
В 1284 г. от Рождества Христова крысы оккупировали нижнесаксонский город Гамельн. Покончив с пищевыми запасами, они накинулись на кошек и собак, и городские улицы огласились истошными воплями разрываемых на части животных. Самые наглые из крыс забирались в детские колыбельки и плотоядно скалили зубы на младенцев. Гамельн охватила паника, а магистрат пообещал награду тому, кто избавит город от этих на удивление свирепых грызунов.
"В день Иоанна и Павла, в 26-й день месяца июня", с юго-запада, со стороны реки Везер, в Гамельн вошел молодой человек лет тридцати, "одетый в пеструю одежду". В руке он держал флейту. Флейтист направился прямиком в магистрат и заявил: "Отцы! Дайте мне столько золота, сколько я смогу унести, и город освободится от крыс". Члены магистрата иронически посмотрели на незнакомца и воскликнули: "Может быть, тебе дать еще ключ от городской казны?" Зарвавшийся флейтист, чувствуя всю безнадежность положения горожан, усмехнулся: "Золота будет довольно!" Отцы города солгали: ключ у них был, но денег в казне почти не осталось. Повздыхав, они приняли условия незнакомца. Заиграв на флейте, тот выманил из города крыс и утопил их в реке.
