Еще до заката на «Queen Elizabeth» поднялась речная полиция и отогнала корабль обратно на пирс. Только Роттен собрался грянуть песню «No Fun» («Никакого веселья»), как очень кстати полиция отключила на корабле электричество (едва ли только ради того, чтобы соблюсти технику безопасности). Завязалась драка, и, когда полицейские стали ссаживать на берег двести с лишним пассажиров, уже наступила ночь, воцарился хаос, и это послужило прикрытием для арестов изрядного числа участников праздника. Малкольм и Джулиен Темпл пригласили на борт небольшую съемочную группу, и она кое-что успела запечатлеть на пленке. Отчетливо видно, как Вивьен в кожаном наряде уводят в полицейский фургон. На следующий день все газеты пестрели заголовками «Менеджера группы «The Sex Pistols» увозят в наручниках». В итоге о группе не только написали, но и де факто зарезервировали первое место ее запрещенному синглу, правда, за это пришлось заплатить неудавшейся вечеринкой. Вивьен провела ночь в полицейском участке на Боу-стрит. «На самом деле меня не арестовывали, – объясняет Вивьен, – я сама запрыгнула в фургон, потому что очень переживала за Малкольма. Скоро мы развеселились. Кажется, когда мы приехали в участок, я сделала колесо. Помню, полицейские проявляли к нам сексуальный интерес. У Дебби «Малолетки» проглядывали соски, а я была накрашена своей обычной помадой, так что в описаниях полицейских значилось «с полными губами» и «торчащими сосками». Очень смешно. Нас посадили в камеру вместе с Дебби и девушкой по имени Трейси, еще там была одна ирландка, которая дрожала от холода, потому что ее арестовали, когда она, вся мокрая, танцевала в фонтане на Трафальгарской площади. Так что главное мое воспоминание: как приятно было на следующее утро встать с жесткой коричневой пластиковой скамейки, выйти и просто вымыться. А еще я очень переживала за сыновей: они остались в квартире одни и не знали, где мы…»
После апогея панка настало утро. К «Pistols» применили новый запрет, распространявшийся на их альбом «Never Mind the Bollocks» («Не грузись ерундой»), потом они отправились на гастроли по Скандинавии и даже в провальное турне по США, но им так и не удалось достичь тех же высот, что во время юбилея королевы. Для Вивьен панк закончился спустя полтора года: сначала ушла Нэнси, а вскоре скончался и Сид. «Сид убил Нэнси, – с чувством заявляет Вивьен. – Он признался Малкольму, а тот сказал мне. Он зарезал ее. Он не знал, что делает, а когда пришел в себя, увидел, что она мертва. Малкольм говорил, что Сид сможет избежать наказания. Но ничего удивительного, что он умер еще до того, как дело дошло до суда. Когда с Сидом приключилась беда, я сказала: «Поеду в Нью-Йорк, увижусь с Сидом и помогу ему. Поеду в тюрьму «Райкерс» или куда-то еще, я должна быть там». А Малкольм ответил: «Ага, вместе с мамашей Сида! Какой от тебя прок в Нью-Йорке двум наркоманам?» Миссис Беверли, его мать-наркоманка, тоже собиралась лететь в Нью-Йорк и попытаться «помочь». В то время у нас кожевником работал мужчина, который был медиумом, так вот, когда Сид умер, он сказал, что тот выходил с ним на связь с того света и сказал, что когда вышел из заключения и увидел, что мать ждет его, то понял, что увидел смерть. И что должен был умереть».
Меняя образы и составы, тратя все больше времени Макларена и денег Брэнсона, записываясь в Рио, Париже и Лондоне, группа держалась на плаву лишь до начала 1978 года, когда стало понятно, что в одной студии постоянно меняющиеся составы записывать невозможно. Тем временем популярность «Seditionaries» росла. Магазин на Кингз-Роуд стал местом паломничества для тех, кто интересовался модой и музыкой «новой волны», а остальные обратили внимание на потенциал чуть менее авангардных работ Вивьен. В апреле 1977 года Зандра Роудс впервые выступила с одеждой в стиле панк на подиуме, желая воздать должное движению, и в частности Вивьен, за «рваную одежду, цепи и булавки», а Дебби Уилсон и Джордан теперь обслуживали и первоклассных модников, и разгильдяев с улицы. Ближе к станции метро «Слоун-сквер» открылся еще один магазин для панков – «BOY». «Одеваться в такую одежду – значит выживать в Лондоне 1977 года», – рассказывал лондонской газете «Evening News» владелец магазина. Предполагалось, что она отражает повседневные тенденции городских улиц, и это было правдой, если только на улицах каждый день в дело шли инъекционные иглы и противозачаточные средства, изображенные на аппликациях, а также одежда в стиле садомазо или со свастикой. У самого поворота на Кингз-Роуд, на рынке Бофор, которым управляла некая Марианна Эллиот-Саид, более известная под именем Поли Стирол, перестали продавать антиквариат и предметы коллекционирования, обратившись взамен к ретроатрибутике, одежде и украшениям в стиле панк.
С тех пор работы Вивьен регулярно превращались в массовую моду и находили отражение в творчестве других дизайнеров. «Я ничего не имела против того, чтобы Зандра копировала стиль панк, ведь она делала это по-своему», – говорит Вивьен. Ей нравилось, когда ее дизайнерские идеи вдруг появлялись в уличной моде, когда молодежь сама мастерила что-то похожее на ее вещи. Хотя Вивьен считала свои модели одеждой «городских партизан», историки моды отмечают, что создаваемые ею вещи также ознаменовали начало контркультурной моды, которая отодвигала на задний план общепринятое, выставляя напоказ то, что принято скрывать: швы, бюстгальтеры, садомазохистскую одежду и одежду в стиле стран третьего мира. В создании моделей участвовали получившие второе рождение остатки жизнедеятельности – булавки, крышечки от бутылок и выкрашенные красными чернилами шокирующего вида тампоны, словно попавшие изнутри наружу.
«Эта женщина когда-то была панком». Миссис Тэтчер шутка не понравилась, 1989
Неудивительно, что одним из первых следствий популярности одежды в стиле панк стало то, что женщины получили полное право одеваться агрессивно и в открытую использовать исконные средства для покорения мужчин. Поначалу модница-панк одевалась в резину и чулки, со временем в ее гардероб вошла одежда, созданная для таких же сильных, уверенных в себе индивидуальностей, какими были «парни» Малкольма. С прежними музыкальными/модными культами молодежи, даже с теми, в создании образов для которых участвовала Вивьен – например изготавливая одежду для поклонников рок-н-ролла, для модов, тедди-боев и традиционщиков, – все обстояло иначе. Панк был практически стилем унисекс, а некоторым казался даже извращенно асексуальным. К концу 1977 года Вивьен и Малкольм достигли поставленных и провозглашенных целей: создать молодежный стиль, ввести его в моду и попытаться контролировать интересы молодежи, желая удовлетворить свои собственные политические, художественные и меркантильные интересы. Кроме того, у Вивьен начала формироваться клиентура, которая до сих пор ей верна. Ее одежда не только привлекала уверенных в себе женщин, будучи для них и предназначена, и женщин, желавших при помощи одежды обрести уверенность в себе, но и аутсайдеров, многие из которых чувствовали, что не вписываются в традиционные представления о норме. В 1977 году, как раз когда отношения Малкольма и Вивьен стали сползать в пропасть, чтобы там и закончиться, Джин Крелл, ее друг и бывший управляющий ее магазином, переехал в свободную комнату на Серли-Корт. Он поведал мне о том, каково это – быть убежденным фанатом стиля панк в его зените, и рассказ его заставляет сомневаться в верности привычного образа плюющих на все и исходящих желчью панков: «Большинство приходивших в магазин ребят, честно говоря, не отличались привлекательной внешностью ни Коко Роша, ни тем более Линды Евангелисты. Они были в некотором роде изгоями. Многие страдали излишним весом. Некоторые имели физические недостатки. К нам приходил парень, у которого не было ступней. Появлялся у нас постоянно. Он носил деревянные протезы и, когда ходил по магазину, характерно ими стучал. Я на редкость хорошо его запомнил, у меня и сейчас в глазах стоит, как он вошел к нам в черной коже с золотыми клепками, прикрывающей ноги до самых протезов, и видно было, как он мучается. Его жизнь – сплошное мучение. Накупив всякой всячины в магазине Вивьен, этот парень чувствовал, что он особенный, крутой, что он принят обществом. Одна из выдающихся добродетелей панка, как и Вивьен, состоит в том, что они помогали человеку достичь желаемого – а панки желали, чтобы их принимали хорошо. И мы регулярно им в этом помогали. Очень часто с приходившей к нам молодежью плохо обращались. Общество их отвергало, и они приходили к нам и уносили с собой что-то для них на самом деле святое. Люди часто презрительно относятся к тому, что мы делали, считая наши идеи однобокими, полными ненависти. Но, знаешь, для ребят типа того парня, без ступней, оставить все запреты и уйти из магазина с чувством, что ты стал частью чего-то космополитичного и всеобщего, – очень редкая возможность, понимаешь ли, и Вивьен это знала. Редкий и дорогой дар – дать другому почувствовать себя важным и значимым, как любой другой человек на земле. И панку это было под силу. Моде тоже – но редко. А Вивьен дает это чувство постоянно».
