«В 90-х парижские показы изменили всю нашу жизнь», – повторяет Вивьен. «Теперь уже нельзя было не заметить, – объясняет Бригитт, – что Вивьен стала одним из самых влиятельных модельеров в мире, и при этом, что поразительно, одним из самых успешно продаваемых в Азии европейских модельеров. Карло начал продавать лицензии японским компаниям, однако без успеха в Париже у него бы это не получилось. Лицензии стали серьезной частью бизнеса, и вот почему. Японцам приходилось покупать лицензии, потому что налог на импорт у них очень высок. Одежда от Вивьен Вествуд, сшитая в Великобритании, продавалась бы у них втрое дороже. Поэтому-то японцы и начали так много тратить в наших магазинах в Англии. И в те годы Вивьен стала невероятно популярна в Японии. Осознанно или нет, она попала в точку, сочетая в своих моделях все, что японцы так любят, и ее магазины в Японии процветают. Японцам полюбились ее цвета. Им полюбились ее отсылки к западной культуре, к картинам и историческим событиям – шотландка, твид, – они все это просто обожают. Так что к середине 90-х у Вивьен в Японии сформировалась обширная клиентура, о ней много писали в прессе, и в самом начале это очень помогало заключать лицензионные соглашения на самых выгодных условиях. По этим причинам в конце века Карло Д’Амарио начал уделять основное внимание Японии, и сейчас там открыты десятки наших магазинов».
Когда дела пошли в гору, у Вивьен и ее неофициального возлюбленного возникла проблема. Андреас часто находился в разъездах – бывал в Италии на производстве, на Дальнем Востоке. Но Австрия тогда не входила в Евросоюз, и у него истекала виза. «Проще всего эту ситуацию можно объяснить так, – улыбается Вивьен, – у нас возникли проблемы при пересечении границ, и я сказала Андреасу: «Единственный выход: тебе нужно жениться на ком-нибудь. Нужно найти тебе жену». А он только рассмеялся и сказал: «Но, Вивьен, тогда мне нужно жениться на тебе».
А я и не думала об этом. Когда мы жили с Малкольмом, я думала, что брак нужен системе. А теперь это все запало мне в голову, и я подумала: конечно, это возможно. Я ни за кем не замужем, а он – мой мужчина. Мне нравится быть замужем. Свадебная церемония подкрепила бы мои чувства к Андреасу. И я буду с ним «в горе и в радости».
Так вот мы и решили пожениться. Мы никому об этом не говорили, и не знаю, кто об этом в итоге узнал. Оглядываясь назад, не могу сказать, почему мы решили сохранить все в тайне.
Вивьен до сих пор любит вязать. Париж, 1997
Я выбираю партнеров, которые стимулируют мою мозговую деятельность. У Андреаса я очень многому научилась. Чему он научился у меня, спроси у него. Мне было бы интересно это узнать. Кажется, он вообще-то говорил мне, но я не обратила внимания».
Когда Андреас вспоминает об их тайном бракосочетании с Вивьен, он тоже улыбается: «Вопрос разницы в возрасте никогда не стоял. Никогда. Пожалуй, только сейчас он обретает бо́льшее значение, просто потому, что она уже стреляный воробей, а мне только за сорок, и я пока не сбавляю темп. Напротив. Но, понимаешь, с самого начала все было очевидно. Была удивительная женщина, мы отлично проводили вместе время, и был единственный способ остаться с ней – пожениться. Но вообще-то это лучшее, что я когда-либо сделал. Не знаю, зачем мы так долго скрывали наш брак. Знаешь, это непросто. На самом деле я переживал тяжелые времена в личностном плане, когда мне было за тридцать и до середины пятого десятка. Не уверен, что Вивьен в курсе. У меня довольно одинокое положение. Пожалуй, так же себя чувствует герцог Эдинбургский! Спрошу у него». «Знаешь, как Карло называет Андреаса? – вмешивается в разговор Вивьен. – Правда, Андреасу не очень-то нравится. Карло называет его «principio consorte» – принц-консорт!» Андреас продолжает более серьезным тоном: «Но, кстати, я считаю, что коллекции, созданные в тот тяжелый период, вообще-то хороши, они особенные, и сейчас, когда прошло время, я понимаю, как иногда и бывает, что хорошие работы рождаются из мрака. И мы с Вивьен это пережили. А сейчас я считаю, что мы, дизайнеры, часто белые вороны – как Вивьен, как я. И как Шанель, родившаяся в самой крошечной деревеньке Оверни. Иногда люди из сельских и отдаленных уголков оказываются самыми искушенными. По-моему, это довольно странно. Да и мы по части моды со странностями! Это тоже наша общая черта».
Вивьен и Андреас веселятся во время фотосессии для Карла Лагерфельда в нарядах от-кутюр от Вивьен Вествуд, 1997
«Стимулирование мозговой деятельности – главная причина, почему я с Андреасом, – призналась мне как-то утром Вивьен, хотя я об этом не спрашивал, – не считая того, что я ему предана. И что бы он ни делал, я буду поддерживать его. По моему мнению, он может делать что хочет. И я говорю не только о творчестве. Я люблю думать за себя. Я гордая, я бунтарка. Так что я никогда, ни за что на свете не снизойду до того, чтобы ожидать от человека того, что он не захочет мне дать. Я никогда ничего не стану требовать от мужчины. Не стану. Такая у нас договоренность, и мне это нравится. Он всегда может делать что хочет. Андреас может распоряжаться собой как ему вздумается. Есть замечательная китайская поговорка: «Если конь твой, он всегда вернется домой». И Андреас как раз такой конь. Дикий конь. Мне повезло, я счастлива, что рядом со мной такой мужчина, как Андреас. Во многих отношениях. Он с легкостью мог бы стать самостоятельным модельером с большой буквы и работать под своим именем, не будучи никак не связан со мной. Так что мне повезло, что я его заполучила! Во-вторых, у него столько сумасшедших идей насчет того, что мне делать дальше, и мне от этого хорошо. Андреас невероятный, крайне талантливый. Я бы не смогла жить без него – ни на работе, ни дома».
Если середина 70-х, когда зародился панк, стала истоком скандальной известности Вивьен в глазах общественности и основой ее репутации в мире моды, то начало 90-х, когда она встретила Андреаса, положило начало ее торговой марке, ее бизнесу и империи моды, известной людям во всем мире. Как заметила Бригитт, они переживали счастливый момент: международная пресса баловала Вивьен вниманием, а ее модели были, пожалуй, самыми изысканными и фотогеничными, и в них ясно читалось, что они являются переосмыслением старинной культуры и исторического костюма для современных женщин и мужчин. В то же самое время появившийся на Дальнем Востоке рынок сбыта придавал растущей компании уверенности и наконец-то подарил Вивьен финансовую стабильность. Забавно, что один из ее последних шагов, сделанных из простого прагматизма, перед тем как она поняла, что может стать «очень богатой», о чем и заявила журналистке из «Evening Standard», состоял в том, что она стала преподавать в Вене – и неожиданно для себя влюбилась в человека вдвое моложе ее, человека, который в итоге сделал для компании и для Вивьен много хорошего. «Сейчас, – говорит Вивьен, – мне бы хотелось, чтобы заслуги Андреаса признавали больше. Я – публичный образ компании «Vivienne Westwood». Но теперь успех компании – и его заслуга. Так что я переживаю, когда люди думают, будто Андреас не равная мне фигура или что я говорю это просто потому, что люблю его: правда в том, что сейчас он с большей страстью подходит к моде, чем я, и это совершенно очевидно, и он настолько же талантлив, а в некоторых вещах – не говори ему! – даже талантливее меня».
