Впоследствии Менес принял новый титул «Господин Коршуна и Кобры», который в египетском языке иногда называли более коротко Небти, «Дважды Господин»
[33].
Кобра представляла богиню Уаджет, покровительницу древнейшей столицы Нижнего Египта Буто. Обычно считается, что в этом титуле коршун представляет богиню Нехбет в ее качестве покровительницы Нехена (Иераконполя), древней столицы царей-Соколов. Таким образом, титул означал, что царь был господином древних царств Сокола и Осы. Однако, мне кажется, он скорее означал господство над двумя коренными народами – народом Буто на севере и «народом Сета» на юге. Мои доказательства таковы.
Как я уже говорил, профессор Ньюберри доказал, что животное Сета весьма напоминает дикую свинью. Плутарх утверждает, что ежегодно в жертву Сету приносили свинью. Настоящим местом почитания богини-коршуна Нехбет был город Нехеб (современный Эль-Каб), который находится на восточном берегу Нила напротив столицы царя-Сокола Нехена (Иераконполя). Вероятно, этот город изначально принадлежал «народу Сета», поскольку возможный «титул Сета» царя Шера был обнаружен на скале в районе Эль-Каба, как будто это был титул, под которым его знали в данной области. К тому же Геродот утверждает, что мясо свиньи приносили в жертву богине Селене, которая отождествлялась с богиней Нехбет. В гробнице Ренни в Эль-Кабе упоминается о 1500 свиньях, которыми владел этот человек. Таким образом, все это может служить подтверждением того факта, что богиня Нехбет имела какое-то отношение к «народу Сета». Гораполлон утверждает, что египтяне изображали богиню Афину (то есть Нейт) в виде коршуна, а связь между Нейт и Сетом мы уже рассматривали. Я предполагаю, что этим народом могли управлять царицы. Мы также видели, что титул цариц был связан с Сетом. Коршун определенно являлся символом царицы, поскольку она носила головной убор, его изображающий. К тому же иероглиф, изображающий коршуна, означал понятие «материнство». Иначе этот факт объяснить невозможно. Таким образом, изначально коршун мог быть символом правительниц «народа Сета», и Мени принял титул, связанный с ним, после женитьбы на царевне этого народа, которую звали Нейтхотеп.
Вместе с этим титулом он получил и свое имя Мени, «Упрочившийся». Оно использовалось и в качестве имени тинитского царя-Сокола, поскольку писалось рядом с его именем Сокола Аха. Через три тысячи лет Манефон, который всегда использовал для описания этих ранних царей имя Небти, превратит Мени в Менеса. Когда говорят об этом царе, его обычно величают именно так.
Жители Верхнего Египта считали Аха Мени первым законным правителем объединенных Верхнего и Нижнего Египта. Манефон называет его основателем Первой династии царей и именует его непосредственных предшественников просто «десятью царями Тина». В Абидосском списке (Абидос и Тин, или Тинис, находились рядом), как и в Туринском папирусе, он опять же появляется как первый законный правитель всего Египта. Однако жители Дельты не считали его законным повелителем по праву крови. Саккарский список, составленный историком, который явно выражал нижнеегипетскую точку зрения, не упоминает ни Мени, ни его ближайших преемников в качестве законных правителей объединенного Египта. Следует помнить, что на памятниках своего времени Мени никогда не носит титул Биа, как, впрочем, и Инси. Он назван просто «Соколом» или же «Дважды Господином».
Однако, хотя вслед за Манефоном мы и говорим о Ме-несе как о первом царе Первой династии, свидетельства, которые я постарался упорядочить и интерпретировать, доказывают, что в действительности он был примерно пятидесятым по счету царем-Соколом. Следовательно, читатели, обладающие некими познаниями в египетской истории, должны выбросить из головы обычное представление о том, что история началась с Мени и Первой династии и что предшествующие цари были «доисторическими» или же «додинастическими» и правили в смутное время, которое иногда называют «Нулевой династией». Реконструкция летописи на Палермском камне, а также исследование доступных источников изменило это отношение. Для тех времен не слишком подходит даже понятие «архаические», поскольку оно предполагает первобытные условия, которые известные факты опровергают. Мени был правителем страны, цивилизация которой насчитывала почти две тысячи лет истории. Он появился на фоне записанной и подтвержденной истории, которая уходила корнями в неясное далекое прошлое. В своих собственных глазах он был продуктом древней цивилизации. Время от времени Мени должен был вступать в контакт с другими народами, находившимися на том же уровне культурного развития и имевшими столь же древнюю историю, например с царями Киша и Урука, чьи имена известны до 5000 года до н. э.
Слово «фараон» является еврейской формой египетского выражения «пер-аа» (коптское «перо»), что означало «Большой дом» в смысле «великий владелец-наследник». Слово пер часто использовалось для обозначения владения или собственности, которая могла передаваться по наследству. В матриархальном Египте жену называли небет-пер, «Госпожа (или владычица) дома или семейной собственности». И хотя доказательств, что этот царский титул использовался уже в те далекие времена, нет, тот факт, что впоследствии им именовали правителя объединенного Верхнего и Нижнего Египта, возможно, служит оправданием тому, что мы называем Мени и его преемников «фараонами», а правителей до него «царями дофараоновского периода». Можно говорить о царях, правивших до объединения страны, и о фараонах, правивших после него. Однако мы больше не должны считать столетия до воцарения Мени «доисторическими» или «додинастическими» или же как-то отличающимися от веков, миновавших после него, кроме того факта, что произошедшее объединение двух государств вызвало изменение – удвоение и утроение богатства и власти самого правителя.
Согласно египетской традиции, Мени стал основателем великой столицы, располагавшейся на западном берегу Нила в нескольких милях к югу от Каира. Она была названа Меннефер, то есть «Хорошо устроенная». Это название греки превратили в «Мемфис». Также город был известен как Белые стены. Возможно, изначально так называлась находившаяся некогда на этом месте или же рядом с ним крепость, где правили цари Инси. Возможно, название Меннефер стало использоваться гораздо позднее. Известно, что Мени основал храм Птаха, египетского Вулкана, который был искусным ремесленником и гончаром богов. Верховный жрец Птаха на протяжении египетской истории носил титул великого мастера-гончара. Диодор упоминает предание, согласно которому Мени научил людей почитать богов, а также «украшать свои ложа и столы богатыми тканями и покрывалами». Менес «был первым, кто ввел изысканный и роскошный стиль жизни». Те немногие свидетельства, что дошли до нас от цивилизации времен правления Мени, доказывают, что ремесла тогда достигли высокого уровня. Мы можем представить себе новую столицу как величественный красивый город с домами, построенными из кирпича и выкрашенными в белый цвет. Их крыши поддерживали богато раскрашенные изящные деревянные колонны, а в комнатах стояли стулья, столы и ложа прекрасной работы. Город находился среди многочисленных полей и рощ на небольшом расстоянии от Нила. За ним простирались песчаные возвышенности Западной пустыни. На горизонте тянулась линия невысоких холмов, за которыми каждый вечер скрывалось заходящее солнце. Перед городом вдоль реки шла узкая полоса возделываемой земли. За ней опять простиралась пустыня, приводящая к ряду белых известняковых скал, где солнце восходило каждое утро. В нескольких милях к северу начиналась область Нижнего Египта. Территория расширялась, ее занимали обширные поля Дельты, через которые к морю текли воды Нила, разделенные на семь рукавов. Отсюда приходил часто упоминаемый в египетских источниках «приятный северный ветерок», который приносил в город средиземноморскую прохладу. К югу тянулась узкая цветущая нильская долина, окруженная с обеих сторон пустынями. Положение города было стратегически важным: он находился в центре между Верхним и Нижним Египтом. Здесь был прекрасный климат: зимой постоянно светило солнце, но было прохладно и свежо, а летом было довольно жарко. Геродот рассказывает, что жрецы поведали ему, будто Мени возвел рядом с городом большую дамбу, дабы отводить воды ежегодного разлива, которые в конце лета и осени затопляли поля. Таким образом, месту, где стоял город, не угрожало наводнение, и его территория могла расширяться.
