Он осознал, что Божественное правосудие не относится к той же категории, что и Божественная любовь, которая есть само совершенство и которой мы можем хотя бы попытаться подражать. Божественное правосудие – это нечто загадочное, ни в коей мере не сравнимое с тем, что люди привычно зовут правосудием или законом. Человеку следует быть справедливым в пределах своего общественного порядка, но когда он рискует выйти за его границы, в открытое море человеческих отношений, ему почти наверняка грозит кораблекрушение, и все, что ему остается делать, это искать спасения в любви.
Одним из поворотных моментов в жизни рабби из Апты стал, по всей вероятности, эпизод, описанный в этой книге, когда он публично осудил женщину за нарушение норм морали, а она в ответ сказала, что сам Господь был терпеливее к грешникам, чем рабби. Уразумев свою неправоту, рабби из Апты почувствовал, как стал другим человеком. Но он не полагал, что его умение любить ближнего связано только с его земным существованием, а старался никогда не забывать о странствиях своей души, сознавая, что в ходе странствий он обязан совершенствовать это умение.
Рабби Менахем-Мендл из Риманова отличался от рабби из Апты и характером, и историей своей жизни. Он унаследовал от своего учителя способности к организации и упорядочиванию, хотя и применял эти способности на практике в значительно более ограниченной степени. Окружение цадика обычно составляют ученики, община и «случайные посетители», и из этих трех кругов рабби Менахем-Мендл основное внимание уделял второму, то есть общине. Он устанавливал для своей общины законы, как если бы она была государством, – но его община и была для него государством. Он не брал на себя смелость полагать себя справедливым – он просто следил за тем, чтобы соблюдался справедливый порядок для всех членов его общины. Когда возникала необходимость осудить кого-либо из членов общины, то его порицание было и уместным, и строгим. Когда надо было поддержать установленный порядок или воспротивиться нарушению традиций, то он – обычно воплощение сдержанности и спокойствия – мог подняться до высот архаического величия. Это происходило в тех случаях, когда он, дабы взбодрить и зажечь свою общину (если те – как это нередко случается – пребывали в состоянии безразличия), обращался к ним, словно назначенный самим Господом Богом провозвестник, освобождая их от ограничений, предписываемых Торой, и давая им свободу заново сделать свой выбор. А благодаря своему умению владеть «словом» он всегда служил образцом для своих учеников, поскольку каждое высказывание рабби Менахема-Мендла отражало присущее ему чувство ответственности.
Рабби Цви-Ѓирш из Риманова (ум. 1846), ученик рабби Мендла, ставший его преемником, среди цадиков второго периода был одним из тех немногих, кто всеми своими успехами обязан самому себе. В юные годы он был в учениках у портного, потом стал слугой в доме рабби Мендла. Он выполнял свои обязанности слуги с таким искусством и умом, что цадик вскоре оценил его как редкий человеческий сосуд, способный к восприятию обучения. Рабби Мендл взял юного Ѓирша в ученики, но тот не прекратил выполнять обязанности личного слуги цадика. После смерти цадика он в течение двенадцати лет продолжал учебу, а потом, ко всеобщему изумлению, сам стал цадиком.
Он был вскоре признан другими цадиками и занял влиятельную позицию особого рода. Хотя временами он вел себя заносчиво и надменно, в глубине души он был очень скромным человеком и частенько говорил о своих незамысловатых и вместе с тем проникновенных проповедях, что он лишь повторял то, что ему велено было сказать; порой он действительно не мог припомнить только что прочитанную им проповедь.
Следует также заметить, что он частенько запрашивал немалые деньги у людей, обращавшихся к нему с различными просьбами. В таких случаях он называл точные суммы, причем цифры, несомненно, имели некий мистический смысл. С другой стороны, у него было обыкновение раздавать неимущим все деньги, имевшиеся в его доме. По сути дела, он таким образом осуществлял перераспределение средств в своей общине, полагая, по-видимому, что в этом также заключается его миссия: передавать нуждающимся членам общины часть избыточных средств, накопившихся у других членов общины.
Рабби Шломо из Карлина, известный великой силой своей молитвы, стал основателем школы экстатической молитвы.
Самым известным его учеником, который унаследовал это обыкновение молиться до полного изнеможения, был рабби Ури из Стрельска (ум. 1826), по прозвищу ѓа-Сараф (Серафим). В общине рабби Ури экстатическая молитва была принята и для цадика, и для его хасидов. Почти все хасиды Стрельска были бедняками, но никто из них не обращался к своему рабби с просьбой о материальном благополучии. Все, чего они хотели, это молиться вместе с ним, молиться так, как молится он, отдавая молитве все свои силы.
Чудесные моления рабби Ури определяли и отношение к нему со стороны его хасидов, которые прославляли его как провидца и в самом буквальном смысле считали его серафимом. Один хасид говорил, что у рабби несколько лиц, другой – что видел, как рабби на его глазах становится все выше и выше, достигая небес. Хасиды рассказывали, что однажды, когда синагога была осквернена нечистыми молитвами саббатианцев, то силой его молитвы она на следующий день сгорела до основания. Они также рассказывали, что для них новая неделя начиналась лишь после того, как рабби Ури совершал церемонию ѓавдалы на исходе субботы и отпугивал силы зла и нечестия.
Перед своей смертью рабби Ури благословил рабби Йеѓуду-Цви из Стретина (ум. 1844) унаследовать его место, возложив на него руки свои, – что напоминает Моше и Йеѓошуа
[2].
Легенда гласит, что рабби Йеѓуда-Цви тоже получал на субботу ключи от ада, но к этой легенде добавляются дополнительные подробности: ночью после исхода субботы некий хасид видел, как рабби стоял у открытого окна в субботних одеждах и держал в руке ключ, который он никак не решался отложить в сторону. И все это время духи зла тучами кружились над ним в ожидании утра, когда его силы начнут ослабевать.
Рабби Йеѓуда-Цви обычно совершал ритуальное омовение в загородной речке, и говорили, что он не выходит из воды, пока не прочтет всю Книгу псалмов.
Самой известной особенностью его учения было утверждение относительно единства атрибутов Бога, единства Божественного суда и Божественного милосердия.
Сын рабби Йеѓуды-Цви, рабби Авраѓам из Стретина (ум. 1865), оставил нам свое важное учение о человеческом единстве, согласно которому человек в состоянии достигнуть такой гармонии между своими чувствами, что его органы чувств могут заменять друг друга и каждый орган может принимать на себя функции всех остальных.
У рабби Шломо из Карлина, помимо рабби Ури из Стрельска, был еще один выдающийся ученик – рабби Мордехай из Ляховичей (ум. 1811), который добавил к учению о молитве до полного изнеможения еще ряд положений: он, в частности, говорил, что молящийся должен отдавать всего себя Господу с каждым произносимым им словом, и ссылался на известную притчу о птичке, которая пела хвалебные песни с таким восторгом, что он разорвал ее тело. Человек должен вкладывать всего себя в каждое слово молитвы, да так, чтобы буквально «воспарять над землей». Согласно преданию, рабби Мордехай умер от разрыва легких во время самозабвенной молитвы.
