В тот день мне довелось беседовать с доктором Гольдманом. Я слышал, что он написал кое-что интересное о моих рассказах, а к написанному добавлял на словах. Я хотел отплатить ему той же монетой и сказал: «Известно мне, что Ваша любовь к евреям не ограничивается только чтением их произведений, но, как мне сказывал рабби Фельдман и другие, Вы готовы душу за них положить». Доктор Гольдман ответил: «Как видно, душа моя в ходатайствах не высоко ценится, ведь даже одной семье я не сумел помочь».
Сказал я ему: «Уж не о том ли хасиде и жене его ведете вы речь, которых собираются выселить из Лейпцига?» Ответил мне доктор Гольдман: «Вы не найдете влиятельного человека в городе, к которому я б не обращался, и все напрасно. Есть правда еще один важный полицейский чин, который мог бы помочь, но как-то так вышло, что я с ним не знаком. Его тут недолюбливают и даже поносят, а отчего? Оттого, что взяток не берет. Он человек образованный, доктор юриспруденции или философии. Но сколько б я ни пытался, не могу с ним знакомство свесть».
Имя того неугодного обществу немца мне запомнилось, а Тот, Кто управляет причинами и следствиями, устроил так, что несколько дней спустя мне довелось беседовать с этим человеком.
Как это произошло? А вот как. Один богатый еврей из моих знакомцев выдавал дочь замуж и устраивал по этому случаю пиршество. Он и меня позвал на торжество, и там я встретил обоих раввинов, раввина большей общины доктора Гольдмана и раввина богобоязненных рабби Давида Фельдмана, которых пригласили совершить обряд бракосочетания.
Обложка журнала Der Morgen («Утро»)
Перед бракосочетанием рав Гольдман спросил рава Фельдмана: «Как мы распределим роли в совершении обряда?» Отвечал ему рав Фельдман: «Ведь доктор Гольдман знает, что мы не признаем браков, заключенных вами». – «Что ж, – ответил ему рав Гольдман с приязнью, – если так, вы совершайте обряд, а я произнесу проповедь». И рав Фельдман с радостью принял предложение.
Доктор Гольдман произнес чудесную речь, и она произвела сильное впечатление на собравшихся. А среди гостей оказался высокий полицейский чин города Лейпцига, тот самый человек, от которого зависела судьба хасида и его семьи и с которым у доктора Гольдмана никак не находилось повода для знакомства. Сейчас, после речи, тот чиновник подошел к доктору Гольдману и с радостью и почтением пожал ему руку.
За трапезой обоих раввинов усадили во главе стола, а по правую руку от доктора Гольдмана посадили высокого гостя, начальника лейпцигской полиции. И мне тоже место среди гостей выделили.
Беседуя с шефом полиции, доктор Гольдман указал на меня и сказал: «Этот господин лучше меня разбирается в данном вопросе, у него вы можете найти совершенно точный ответ». Освободили тут для меня новое место и усадили теперь рядом с начальником. Не описать, как я огорчился этой непрошенной почестью. Однако я ответил на все его вопросы и еще добавил сверх спрошенного. Так за разговором мы подошли к судьбе галицийских евреев, которых Отец их Небесный лишил отчего дома, так что они оказались на чужбине, где отцы города не дают им приюта. А евреи эти – люди благочестивые, набожные, и вся их забота лишь об изучении Учения и исполнении Вышнего волеизъявления, но теперь эти хасиды обречены на скитальчество, и земля горит у них под ногами.
Тут, желая пояснить, кто такие хасиды, я припомнил книги Бубера о хасидизме. Я сказал полицейскому начальнику: «Может, попадались вам книги Мартина Бубера о хасидизме?» Ответил начальник: «Я – большой поклонник Бубера, и его хасидские истории произвели на меня глубочайшее впечатление».
Спустя три дня, в часы моих занятий с равом Фельдманом, благословенной памяти праведником, позвали раввина рабби Давида к телефону. Когда он вернулся, лицо его сияло радостью – он только что узнал от доктора Гольдмана, что тому хасиду, его жене и трем их дочерям дано право жительства в Лейпциге.
Спросил я у рабби Давида Фельдмана: «Знает ли раввин, чья это заслуга?»
Он засмеялся и сказал по-арамейски: «Так ведь он благочестив».
Я же сказал: «И каким же образом помогло ему, что хасид он, иначе говоря, благочестив? Нет, все дело в книгах Мартина Бубера!»
Засмеялся рабби Довид и сказал: «Выходит, благодаря хасидским байкам?»
Я же сказал: «Да, но только тем, которые Бубером написаны».
Он ответил: «И все-таки трудно понять – ну какое дело полицмейстеру до хасидских историй?»
Я же сказал: «И вовсе не трудно. Тот немецкий начальник привык читать хорошие книги, а поскольку Бубер – прекрасный писатель и хорошие книги написал о хасидах, прочел полицейский начальник книги Бубера, и благодаря им по воле Небес судьба одной еврейской семьи устроилась к лучшему».
Спросил раввин: «А что, разве он верит всем этим хасидским историям?»
Я же сказал: «Ясно одно – свершилось чудо, а средством его свершения послужили буберовские хасидские рассказики, и против этого не возразишь».
газета «Ѓа-арец», 8.2.1963
Биографические сведения о хасидских учителях
Основатель хасидизма
Рабби Исраэль бен Элиэзер, Бешт (аббревиатура от Баал Шем Тов – «Добрый чудотворец»), 5458–5520 (1698–1760) гг.
Р. Исраэль осиротел в младенчестве и был воспитан на средства общины местечка Окуп. Согласно преданию, в молодости он днями прислуживал в хедере, прикидываясь полубезумным невеждой, а по ночам возносился в Высшее Училище, где постигал тайны Торы. Из Окупа Бешт перебрался в Тлуст и женился на сестре одного из крупнейших раввинов того времени, р. Авраѓама-Гершона из Кутова, который сначала изо всех сил противился браку сестры с безродным сиротой, но после того, как ему открылась тайна сокровенного величия жениха, дал свое согласие. Много лет Бешт с женой вели уединенную жизнь в Карпатских горах, зарабатывая на пропитание торговлей глиной, пока в тридцатишестилетнем возрасте повелением свыше Бешт не принужден был открыться миру. Вернувшись в Тлуст, он выступил с проповедью своего учения, совершая множество чудес и дивных знамений. Впоследствии Баал Шем Тов основал дом учения в Меджибоже, в который стекались многочисленные ученики из различных общин Подолии. Вместе с избранными учениками он совершил множество путешествий, нередко предоставив лошадям выбирать направление.
Учение Бешта изложено во многих трудах, первым из которых является комментарий к Пятикнижию Толдот Яаков Йосеф («Потомство Яакова – Йосеф») Яакова-Йосефа из Полонного. Наиболее популярный сборник легенд о Беште – Шивхей Бешт («Прославление Бешта») был составлен Дов-Бером Шойхетом много десятилетий спустя его смерти.
Второе поколение хасидских учителей – ученики Бешта
