При игре меньшинства в обычной форме описанная процедура часто приводит к весьма заметным изменениям в стратегии, в результате чего агенты разбиваются в конце игры на две весьма различные группы, одна из которых в своей стратегии почти целиком руководствуется прошлым опытом, а вторая практически не учитывает его. Другими словами, возникают две формы поведения, которые можно охарактеризовать лозунгами «Действуй строго по расчету!» и «Всегда поступай наперекор любым инструкциям!».
Однако Ходу и Накару удалось при моделировании обнаружить довольно интересный факт, что эта ситуация резко изменяется, как только в программу дополнительно вводится несимметричная оценка правильных и неправильных решений, т. е. агенты сильнее штрафуются при проигрыше (напомним, что проигрыш в описываемой игре означает попадание в большинство), чем премируются при выигрыше. Примерно такая же ситуация возникает у человека, который выбрал неправильный маршрут при поездке на работу, надеясь выиграть нескольких лишних минут, и в результате потерял целый час, что может означать опоздание на очень важную встречу и другие крупные неприятности, несоизмеримые с ожидавшимся выигрышем. В качестве другого примера можно указать биржевую игру на застойном рынке, когда трейдер теряет на неудачной сделке больше, чем зарабатывает при удачной.
Ход и Накар своими модельными экспериментами продемонстрировали, что в ситуациях, когда результат действий становится явно неэквивалентным или несимметричным, наиболее выгодными вариантами стратегии становятся ожидание и осторожность. Неожиданным результатом оказалось то, что модельные агенты вдруг стали очень нерешительными, т. е. перестали использовать крайние оценки вероятностей (0 или 1), а начали выискивать промежуточные. Агенты, продолжавшие придерживаться энергичных и экстремальных оценок, быстро оказались в проигрыше.
При такой неэквивалентности оценки результатов осторожность и стадность поведения во многих ситуациях оказываются наилучшей стратегией для индивида — отдельного агента, но для популяции в целом такое поведение не эффективно — среднее количество победителей при этом уменьшается. Это означает, например, что среднее число посетителей бара «Эль Фароль» всегда будет ниже оптимального. Попытки принимать индивидуальные решения с учетом возможного поведения других агентов оказываются менее эффективными, чем случайный выбор, что снижает групповую эффективность.
Игра меньшинства психологически выглядит наивной, так как основывается даже не на психологии отдельного человека или агента, а на грубой оценке ситуации, исходя из собственного опыта. Однако поведение возникающей при этом группы отличается особыми, очень сложными и необычными характеристиками, которые часто нельзя предсказать. Нам не следует обольщаться и думать, что эти особенности действительно соответствуют процессам принятия коллективных решений, поскольку мы пока не в состоянии оценить основной смысл результатов, получаемых в описываемых моделях. Главная проблема состоит в нашей неспособности понять сложные психологические мотивы групповых действий, так как мы не знаем, какая степень сложности может возникнуть из индивидуальных психологических мотивов, закладываемых даже в простейшие модели и процессы. В том, как мы делаем свой выбор, еще мало ясного.
ГЛАВА 14
КОЛОНИЗАЦИЯ КУЛЬТУРЫ
ГЛОБАЛИЗАЦИЯ, РАЗНООБРАЗИЕ КУЛЬТУР И СИНТЕТИЧЕСКИЕ ОБЩЕСТВА
Они не являются больше французами, немцами, испанцами, англичанами... все они теперь только европейцы.
Жан-Жак Руссо (1772)
Им противно оставаться индейцами. Они хотят быть канадцами или американцами... Никто не предупреждал нас, что распространение телевидения может привести к такому результату. Происходящее напоминает эпидемию, занесенную извне. Когда-то эта территория была завоевана правительством, затем ее захватили нефтедобывающие компании, а сейчас пришло время телевидения.
Синди Джилдэй, отдел связи с коренными народностями Северо-Западных территорий Канады (2001)
Слишком много людей все еще верят в лозунг Маргарет Тэтчер TINA (There Is No Alternative — У нас нет выбора), мы отвечаем на него: ТАТА1 (There Are Thousands of Alternatives — У нас тысячи альтернатив).
Сюзан Джордж (2002)
Одним из ярких впечатлений моей поездки по Японии стало большое число рекламных объявлений брачных компаний, организующих роскошные церемонии в полном соответствии с европейскими традициями, включая белоснежную фату невесты и остальные аксессуары. Позднее мне разъяснили, что в состоятельных японских семьях сейчас модно устраивать две церемонии: одну по западным, а другую — по японским обычаям (с одетой в кимоно невестой и другими национальными особенностями), на что я только раздраженно проворчал: «Какой-то культурный империализм!»
В далеком прошлом распространение культурных ценностей и правил поведения было связано с завоеваниями и развитием крупных империй, но в наши дни это стало делом коммерческих организаций. В Викторианскую эпоху было принято считать, что народы с «примитивными» культурами просто еще не развились до «правильных» форм поведения, речи и богослужения. В дальнейшем такое высокомерное отношение к другим культурам
постепенно исчезло, но оно неожиданно возродилось в наши дни, когда вдруг выяснилось, что многим народам еще только предстоит понять ценности кока-колы и гамбургеров.
Я вовсе не утверждаю, что культурные контакты всегда носят негативный характер, так как известно множество примеров исключительно благотворного влияния культур друг на друга. Мавританская архитектура южной Испании способствовала развитию градостроительства по всей средневековой Европе. Джаз, составляющий ныне неотъемлемую часть американской культуры, возник на основе негритянской музыки, созданной рабами на плантациях. Менее известно, что творчество Ван Гога и Матисса развилось на основе впечатлений от первых выставок японских гравюр в Европе. Не стоит даже упоминать, что современная европейская молодежь на дискотеках танцует под индийские или латиноамериканские мелодии.
Очевидно, что когда одна культура поглощает другую или они сливаются, образуя единую культуру, человечество в целом теряет какую-то часть своего разнообразия и воплощенного в культуре коллективного опыта. С другой стороны, столь же очевидно, что объединение религиозных и культурных традиций уменьшает потенциальный риск их противостояния, а смешанные и международные языки способствуют развитию межнационального общения. Нельзя не отметить, что механизмы и роль культурного обмена очень трудно оценить хотя бы потому, что в истории очень часто народы- победители перенимали и усваивали культуру побежденных. Вспомним, как в огромной Римской империи сменилась государственная религия, в результате чего вместо пантеона древнеримских богов на обширных территориях утвердился, а затем и победил иудео-христианский монотеизм. При любом контакте двух культур происходит интенсивный обмен духовными ценностями, искусствами, научными достижениями и технологиями, обычаями и верованиями, не говоря уже о лингвистическом взаимодействии разных языков. Именно такие процессы были движущей силой человеческой истории от осады Трои до расширения Евросоюза на восток. Историю ни в коем случае нельзя свести к взаимодействиям отдельных великих мужчин и женщин, так как она всегда включает в себя контакты между огромными группами населения.
