Другие, менее пессимистично настроенные авторы пытались противопоставить предлагаемым Мальтусом законам «внутренней структуры» вырабатываемые обществом «внешние» законы, создаваемые именно для спасения государства и обеспечения его развития, которые должны были определять законы развития общества, подобно тому как законы Ньютона определяют движение небесных тел. Эти идеи получили особую популярность во Франции, где за десятки лет до Кондорсе их пропагандировал в своей книге О духе законов знаменитый барон Шарль Луи Монтескье (1689-1755). Мечту Кондорсе об управляемом научным разумом обществе разделял и Клод-Анри де Рувруа граф де Сен-Симон (1760-1825), мечтавший даже основать новую «религию Ньютона». С особенной силой и четкостью указанные идеи были развиты в книге Жана Теофиля Дезагул ье Ньютоновская система мира: аллегорическая поэма с совершеннейшей модели правительства (1728), в которой автор утверждал, что представление о силах притяжения «в наше время приобретает универсальный характер не только в философских теориях, но и в политике»12. Дэвид Юм (1711-1776) в Трактате о человеческой природе (1739-1740) выразил желание стать Ньютоном в области моральных наук и свести все свойства человеческой натуры к неким «первым принципам», вытекающим из эмпирических данных а не из картезианских аксиом
[20]. Похоже, что к 1741 году, когда Юм предполагал что «политика может быть сведена до науки»13, эта идея была уже настолько известна и популярна, что даже сделалась предметом насмешек. Можно вспомнить, как Гулливер в знаменитой книге Джонатана Свифта, явно подшучивая над своими современниками, говорит, что жители Бробдингнега «еще не свели политику к науке, что уже сделали главные умники в Европе»11.
Именно Юм в 1760-х годах представил Адама Смита, сопровождавшего своего воспитанника, юного герцога Бэклу, в поездке по Франции, Франсуа Кенэ (1694-1774), личному врачу короля Людовика XV. В уже пожилом возрасте известный врач и ученый проявлял большой интерес к экономике и собирал факты и цифры, надеясь выявить в них «социальные силы», аналогичные физическим силам, обнаруженным Ньютоном. Книга Кенэ Экономические таблицы (1758) стала одним из первых серьезных научных трудов по экономике вообще и получила столь широкую известность, что его последователи даже стали называть себя экономистами. Безусловно, именно под влиянием работ Кенэ Смит позднее написал свою знаменитую книгу О богатстве народое (1776), которую он даже хотел посвятить Кенэ, но последний умер за два года дс публикации (более подробно экономические вопросы рассмотрены в гл. 8).
Стоит отметить, что вера в «научные» политические теории всегда была характерна для политических деятелей либерального направления (возможно, такая закономерность частично объясняет то, что самого Гоббса относят к либералам) Создавая текст Декларации независимости, Томас Джефферсон восторженно мечтал о свободных и счастливых людях будущего, которые на основе принципоі механики Ньютона и идей Просвещения будут так же естественно стремиться к общему счастью, как яблоко притягивается к Земле под действием гравитации.
Английский государственный деятель Эдмунд Берк (1729-1797), которого часто называют отцом консерватизма, буквально издевался над этими идеями и учениями, полагая, что законы и государственные организации должны создаваться на основе не каких-то первых принципов, а эмпирически, на основе опыта, приобретаемого в результате конкретных исторических процессов. Основы государственного устройства возникают из исторически проверенного опыта и национальных традиций, а не из абстрактных, «рациональных» теоретических построений. Кроме того, Берк полагал, что законы поведения людей, а следовательно, и законы создаваемой их поведением «истории» слишком сложны для научного анализа: «Человеческие страсти и понятия настолько многочисленны и разнообразны, что представление о любых простых и примитивных правах человека потребует такого огромного числа оговорок и исключений, которое сделает бессмысленной любую реализацию этих прав в их исходной простоте»15. Используя физическую терминологию, можно сказать, что «траектории» человеческих поступков будут становиться хаотичными и случайными подобно рассмотренным выше траекториям молекул. О популярности научных теорий социального устройства весьма красноречиво свидетельствует поразительный факт, что Берку приходилось вести свою «контрпропаганду», пользуясь терминами ньютоновской механики и оптики.
Идеи эпохи Просвещения получили свое высшее развитие в трудах французского философа-позитивиста Огюста Конта (1798-1857), который даже обосновал свое учение некоторой формой рациональной религиозной доктрины, основанной на достижениях науки и стремящейся к развитию и повышению благосостояния всего человечества. Подобно Адаму Смиту Конт был убежден, что эти цели могут быть достигнуты постижением и использованием естественных законов развития общества, а не прямыми политическими мерами (хотя стоит отметить, что Конт не разделял восторженного энтузиазма других «статистиков» и их абсолютной уверенности в ценности количественных оценок). Конт использовал для своих идей термин «социальная физика» (понимая под физикой науку вообще), отражающий его желание создать строгую науку о развитии цивилизации. В книге Курс позитивной философии (1830-1842) он обещал читателям создать научное описание мира и тем самым завершить великую работу Галилея, Ньютона и их последователей, гордо заявляя, что:
Сейчас человеческий разум уже охватывает законы космической, земной, механической и химической, органической физики, включая растительный и животный мир, и для завершения полной картины описания мира остается развить лишь еще одну науку — социальную физийу. Именно в этом больше всего нуждается человечество, и именно эта цель подвигла меня rfa написание предлагаемой читателю книги16.
ПОРЯДОК ИЗ ХАОСА
По-видимому, наибольшую роль в пропаганде чисто научного подхода к исследованию общественной жизни сыграл бельгийский астроном Адольф Кетле (1796-1874) (рис. 3.1). Он сумел объединить в единое целое все существовавшие в его время теоретические разработки и социальные запросы — механистическую политическую концепцию Гоббса, статистический подход к общественным явлениям и всеобщую веру в естественные законы общества, так что в последующие 50 лет не разделяли четкими границами физику, математику, экономику, политику и социологию.
Подобно Гоббсу Кетле пытался доказать, что научный взгляд на общество может способствовать стабильности. Карьера Кетле протекала в эпоху великих политических потрясений, в результате которых Бельгия возникла в качестве независимого государства. Еще в конце XVIII века большая часть этой страны являлась территорией Франции, а ее южные провинции входили в состав Нидерландов. В 1830 году Бельгия поднялась в борьбе за независимость. Вследствие разгоревшегося конфликта научная жизнь в стране замерла, часть ученых призвали в армию, а большинство университетов и колледжей были разрушены. Королевская обсерватория в Брюсселе, которую Кетле строил, а затем возглавлял, в какой-то момент использовалась армией в качестве укрепления, в результате чего, как горестно писал позднее он сам, «обсерватория была превращена в форт... окруженный рвами и редутами»17. Через несколько месяцев после революции Кетле опубликовал свою первую работу по социальной механике, явно перекликающейся с социальной физикой, которую создавал Опост Конт. Проводя прямую аналогию между силами гравитации в Солнечной системе и силами социального взаимодействия, Кетле предложил астрономию в качестве базовой науки для создания социологии.
