После золотой эры 1990–1994 годов Кройф обнаружил, что ему становится все труднее находить новые решения и новую мотивацию, способные решить командные проблемы, что привело к серии странных действий, предпринятых голландцем в заключительные два года его работы. Одно из них в особенности сильно отразилось на Пепе. Когда вратарю Субисаррете, капитану, лидеру и человеку, которого Гвардиола считал своим братом, Кройф сообщил об отказе от его услуг, Пеп был морально уничтожен. Он держал все в себе до того вечера, когда команда собралась в ресторане, чтобы отдать дань уважения человеку, которого все они ласково называли «Суби». Пеп исчез из-за стола и был найден где-то в углу, в слезах. Только Суби смог его утешить.
К 1994 году Гвардиола окончательно утвердился в роли дирижера игры «Барсы». «Моей задачей было двигать мяч по всему полю так, чтобы партнеры могли довершить атаку», – говорил он. Уход Субисарреты превратил Гвардиолу в нового лидера коллектива, в чьи обязанности входила передача инструкций Кройфа как на поле, так и вне его.
Хотя иногда, пусть и редко, он забывал о том, в чем заключается его роль. Он понимал футбол как командный вид спорта, но его целостное восприятие игры превратило его также и в восторженного поклонника лучших игроков в нее. Его обожание, как правило, распространялось на кудесников мяча, способных превратить любой матч в спектакль. Когда Ромарио перебрался в клуб, Кройф захотел, чтобы бразилец составил ему и капитану Пепу компанию за ужином в ресторане. Тренер был поражен восхищением, даже поклонением, которое Пеп демонстрировал по отношению к новичку. По правде говоря, раболепный восторг Пепа перед восходящей звездой команды был так велик, что стоило Ромарио отлучиться на минутку в уборную, как Кройф тут же одернул Гвардиолу, попросив его перестать вести себя, как пятнадцатилетний подросток, впервые увидевший кумира детства.
К несчастью, уровень состава «Барселоны» стал падать после судьбоносной ночи в Афинах. Завоевав одиннадцать титулов, Кройф стал наиболее успешным тренером в истории «Барселоны» (Пеп его впоследствии превзойдет) и до сих пор остается главным «долгожителем» на этом посту; тем не менее два последних его года до ухода в 1996-м не принесли клубу новых кубков, что привело к его скандальной публичной размолвке с президентом клуба Хосепом Луисом Нуньесом.
В свой последний сезон во главе команды (1995–1996) Кройф привел в команду Луиша Фигу из лиссабонского «Спортинга», но результаты «Барсы» на поле кардинально не улучшились. Конец стал ясен, как только «Барселона» лишилась даже математических шансов на победу в лиге (а это произошло за два тура до конца) и была выбита «Баварией» в полуфинале Кубка УЕФА. Довершило неудачный сезон поражение в финале Кубка Испании от мадридского «Атлетико». Отношения Кройфа с Нуньесом накалились до предела. Все решилось 18 мая, перед самым началом заключительной тренировки, предшествовавшей последней домашней игре сезона против «Сельты», когда вслед за очень бурным выяснением отношений на повышенных тонах между Кройфом и вице-президентом клуба Жоаном Гаспаром, человек, приведший «Барселону» к самому успешному периоду ее истории, был отправлен в отставку.
Голландец не собирался оставаться в клубе дольше, но он хотел закончить сезон, проведя две оставшиеся игры, и покинуть «Барселону» с достоинством. Размолвка с руководством лишила его этой возможности, а новость, что клуб был в одном шаге от приглашения сэра Бобби Робсона на роль его преемника, еще сильнее его унизила. Гвардиола предпочел в этот непростой период вести себя так же, как другие игроки – наблюдать со стороны за тем, как все рушилось.
В первую игру без Кройфа «Камп Ноу» пестрел баннерами в поддержку голландского тренера, благодарив его за успехи, к которым он привел команду. Члены клуба и болельщики были разделены на два лагеря: на тех, кто были за Кройфа, и тех, кто стояли за Нуньеса. В конце концов даже человек, сумевший изменить историю «Барселоны», сломался по причине чрезвычайного давления в клубе, закулисных интриг и расстроившихся отношений с руководством. Кройф ушел, но его наследие жило в лице Пепа Гвардиолы, ловкого молодого центрального полузащитника, который стал иконой клуба и олицетворением той философии, что проповедовал голландец.
После Кройфа в команду пришел сэр Бобби Робсон, веселый шестидесятитрехлетний тренер, быстро заработавший себе прозвище Дедуля Микель (по имени звезды рекламы дешевого вина) среди ветеранов команды. Робсон так никогда и не освоил испанского языка, а вдобавок страдал от несправедливого отношения к себе со стороны тех, кто все время сравнивал его с голландским магом, чья тень способна была затмить любого.
Одна из первых тренировок сэра Бобби Робсона на «Камп Ноу». Позднее утро, 1996 год
Однажды утром вскоре после своего прихода сэр Бобби Робсон, взяв в руки кусок мела, принялся рисовать свои тактические задумки на полу раздевалки, пока Жозе Моуринью нудно переводил слова Робсона на испанский для игроков. Футболисты смотрели на это, обмениваясь ошарашенными взглядами, пока пожилой человек, стоя перед ними на коленях, чертил какие-то неразборчивые каракули на полу. Именно в тот момент, в самом начале своего правления, он утратил контроль над командой, и по мере того, как сезон набирал обороты, игроки все больше занимались самоуправлением. Частенько Моуринью, переводя слова Робсона, добавлял от себя дополнительные, более четкие инструкции – и «частенько» значит почти всегда. Пеп и Жозе быстро разглядели друг в друге футбольных людей, и вскоре их связь окрепла, и они начали обсуждать и принимать тренерские решения сами. Вполне возможно, что это случалось гораздо реже, чем говорит сегодня Жозе, и все же вероятно, что чаще, чем сейчас готов утверждать Пеп.
В своей книге «Мои люди, мой футбол» Гвардиола писал: «Карлес Решак всегда говорил, что будучи тренером, ты думаешь о футболе тридцать процентов времени, а все прочее время – обо всем остальном, о том, что окружает команду… И я осознал это только в тот год, когда Робсон был с нами. Я вышел из другой футбольной школы. Я привык к методам Кройфа и полагал, что все тренеры такие же, как он. Робсон считал, что мы должны быть другими, и я не был готов к этому. Он в итоге оказался прав, но по ходу дела мы потеряли три или четыре месяца. Было уже слишком поздно. В футболе нужно быть смелым. Всегда. Если мы только и делаем, что жалуемся, все – нам крышка. Нужно действовать, постоянно держа в уме общую цель. И Робсон, и игроки сражались за одно и то же: за «Барсу». Но к тому времени, как наши мысли стали совпадать, было уже поздно. Эту синхронизацию потом расценили как самоуправление».
Пеп может называть это «синхронизацией» и утверждать, что предположение, будто это был классический случай «самоменеджмента» – лишь одна из точек зрения на происходившее в команде при Робсоне. Но его слова вводят нас в заблуждение, ибо именно самоуправлением это и было. В перерыве финального матча Кубка Испании-1997 против «Реал Бетис» сэр Бобби Робсон сел в углу раздевалки стадиона «Бернабеу». Счет был равным, 1:1, и игроки «Барселоны» хотели перехватить инициативу и ударить по слабым местам, которые сами обнаружили на левом фланге обороны «Бетиса», стремясь также по максимуму использовать свободное пространство между линиями полузащиты и обороны соперника. Игроки, а не тренер, давали друг другу установки, а Моуринью периодически вставлял свои реплики. Матч был выигран в экстра-тайме со счетом 3:2, и третий титул – после испанского Суперкубка и Кубка обладателей кубков – подвел итог сезону, который у многих в памяти ассоциируется с бегущим Роналдо, разносящим в щепки защитные ряды испанских команд.
