В это время кучера и форейтор занимались лошадьми — поставили их в стойла, принесли охапки сена и ведра воды. Вернувшись в зал, они усердно терли замерзшие ладони.
— Там чертовски холодно! — воскликнул Лоррен. — Все замерзает, даже вода в ведрах. Если судить по знаменитому республиканскому термометру, больше десяти градусов ниже нуля!
* * *
Бейль поднялся в спальню, показанную хозяйкой. Он чувствовал пустоту в голове. Ему не о чем было думать, кроме перегонов, которые один за другим приведут его домой во Францию. Казалось, его влекло по пути, где от его воли и планов ничто не зависело и любые усилия не имели смысла. Ему даже не хватило сил раздеться. Он снял форменный мундир, рывком стащил сапоги, вытянулся под меховым одеялом и погрузился в сон.
* * *
Проснувшись на рассвете 6 ноября, Бейль осознал, что за ночь что-то произошло. Внешние звуки стали мягкими и тихими. Он подошел к окну и увидел, что все вокруг побелело. Густой слой снега покрыл землю и крыши. Снег продолжал падать ровными линиями, слегка наклоненными ветром. Он ложился на стекла, где тут же начинал таять и сползал узкими полосками. Бейль спешно натянул верхнюю куртку, сапоги и спустился по скрипящим ступеням лестницы.
Внизу он увидел, что стены зала украшены охотничьими трофеями. Он узнал голову волка и длинные рога косули. Столы были покрыты скатертями в красно-белую клетку. Он подошел к двери, потянул за ручку и вышел на порог.
Снег хлестал прямо в лицо. Он заметил Бонжана и польского форейтора, крутившихся вокруг кареты, колеса которой погрузились в мягкий снег почти до половины. Небо, если не замечать снега, было черным, температура еще опустилась. «Минус пятнадцать, — подумал он, ощущая покалывание на коже. — Вот она какова, русская зима, знаменитая русская зима, о которой мне говорили. Здесь нет осени, она приходит в один момент».
Бейль неподвижно стоял у двери, наслаждаясь этим зрелищем. Он видел, как жестикулируют, словно силуэты, нарисованные тушью, фигуры у кареты, к которым присоединились Лоррен и хозяин постоялого двора. Все шумы звучали приглушенно, забор вокруг двора украсился снежным гребнем и постепенно скрывался под сугробами.
«Боже мой, Боже мой! — думал Бейль. — Хорошо, что это не случилось с нами в чистом поле, до или после Смоленска. Нас бы настигли казаки, а у нас даже не было бы нормального вооружения для обороны! Пехотинцы спотыкались бы на скользкой дороге, снег забивался бы в их ботинки и падал за шиворот. Ружейная сталь обжигала бы холодом их пальцы. К счастью, император имел предчувствие, заставившее его поторопить нас с отходом!»
Бейль, глядя на двор, вспоминал ту небольшую террасу в Кремле, на которой император отдавал ему указания: «Сейчас! Нужно уходить сейчас!» Как он был прав! Вместо того чтобы торчать в болотах и снежных полях русских равнин, Великая армия двинулась к Вильне и Неману, который вскорости пересечет. Император правильно решил, надо было уходить немедленно, повторял Франсуа Бейль, настолько поглощенный своими мыслями, что снег уже начал покрывать его белым плащом.
За спиной он услышал шаги. Это хозяин принес новости. Бейль позвал Лоррена, продолжавшего чистить карету, и поляка — чтобы перевести слова хозяина. Но не смог до них докричаться. В десяти метрах звуки гасли, поглощенные снежным бархатом. Лоррен заметил его жесты и подошел. Они встали в дверях.
— Можешь спросить у трактирщика, помешает ли нам снег выехать сегодня утром?
— Он говорит, что нет. Если хотите дождаться, когда сойдет снег, вам придется провести здесь пять-шесть месяцев. Дорога хорошая до самого Белостока. Он может продать нам лопаты, чтобы разгребать Дорогу, если ветер надует большие сугробы. Еще он рекомендует зарядить ружья, чтобы отгонять волков, иначе они могут напасть на лошадей и сбить их с пути.
— Едем дальше, — приказал Бейль своему небольшому отряду, к которому присоединилась Мари-Тереза. Между меховой накидкой и шапкой виднелись только ее нос и маленький выбившийся локон. — Принесите нам лопаты и приготовьте горячее вино выпить на дорожку, — велел Франсуа трактирщику, исчезнувшему на кухне.
Полчаса спустя карета была готова к отправлению. Трактирщик принес в оловянном кувшине горячий фруктовый напиток на спирту и разлил его по стаканам. Затем протянул руку, чтобы ему заплатили. Генерал Бейль, как и все солдаты Великой армии, не прикасался к деньгам со времен Москвы. Кошель хранился у него в жилете, он достал из него один наполеондор. Золото монеты резко контрастировало с бедностью помещения. Генерал Бейль положил наполеондор в ладонь трактирщика, и тот сжал пальцы.
— Можешь оставить его себе на память.
Трактирщик ничего не ответил и, сжимая монету в кулаке, спустился во двор. Там он опустил ее в карман и взялся за длинную метлу, чтобы расчистить дорогу перед каретой до ворот. Каждый занял свое место. Мари-Тереза села напротив генерала. Форейтор взгромоздился на дорожные сундуки, к которым привязали лопаты. Лоррен тряхнул поводьями, и четверка лошадей пустилась в путь, слегка оскальзываясь.
А снег продолжал падать.
* * *
Дорога до Варшавы заняла на два дня больше времени, чем рассчитывал Франсуа Бейль. Каждый вечер карета останавливалась в какой-нибудь деревне, где они находили убогую харчевню или почтовую станцию без лошадей. В Белостоке они встретили полк польской кавалерии, следовавший тем же маршрутом. Бейль поужинал с офицерами, со многими из которых был лично знаком. Ему предложили выделить охрану. Он отказался, предпочитая путешествовать в одиночку. До Варшавы оставалось всего три дня. Он только попросил предупредить местное командование о его приезде. Поляки везли с собой большой запас водки. Тосты продолжались до глубокой ночи, а на рассвете кавалеристы двинулись дальше.
В предпоследний день карета ехала вдоль леса. Лошади проявляли признаки нервозности и то и дело ржали. «Наверно, волков почуяли», — подумал Бейль. Он достал ружье, зарядил его и опустил окошко кареты. Мимо него проносились черные стволы елей и светлые пятна берез. Он пытался различить среди низких ветвей силуэты диких зверей. Все это напоминало прекрасные времена охоты в Жеводане. Там он тоже искал волка. Несмотря на многочисленные свидетельства крестьян, ему так и не удалось обнаружить ни единого зверя. Лишь однажды показалось, будто кто-то похожий на волка бежит через луг. Он выстрелил, животное от неожиданности остановилось — и Бейль узнал черную пастушескую собаку. К счастью, он промахнулся.
На повороте лошади резко встали. Одна из них даже взбрыкнула ногами. Франсуа Бейль вгляделся в лес по левую сторону дороги и действительно заметил животное, стоявшее неподвижно среди деревьев и глядящее на лошадей. Тело его было слишком крупным для косули, а глаза слишком блестящими для мутного взгляда кабана. Очевидно, волк. Бейль решил выстрелить, долго целился животному в грудь, оперев ружье на дверцу. Мари-Тереза обеими руками заткнула уши, чтобы не оглохнуть. Выстрелив, Бейль отчетливо услышал, как пуля попала в тело волка. Тот сделал резкий скачок и убежал в лесную чащу.
