— Пойдемте, Франсуа, я вас представлю моей матери. Она мечтает с вами познакомиться.
Кристина встала, и Бейля снова потрясли ее высокий рост и грациозные движения. Ими он любовался еще в Смоленске, в церкви.
— Можете подать мне руку, — сказала она. — В Польше так принято!
Они подошли к круглому столику, вокруг которого сидели три пожилые дамы, обмахивавшиеся веерами. «Это, скорее, похоже на карикатуру, чем на портрет», — подумал Франсуа, замечая, что слои пудры на их лицах так и не смогли скрыть ни глубокие морщины, ни дряблую кожу. Увядание не коснулось лишь верхней части плеч. На всех троих красовались сверкающие диадемы.
Кристина приблизилась к даме, которая была не так сильно напудрена и выглядела довольно приветливой.
— Матушка, — обратилась к ней Кристина, — Это генерал Франсуа Бейль из императорской гвардии. Позвольте вам его представить.
— Так это он спас тебе жизнь, Кшися? — спросила старая дама. Не дожидаясь ответа, она повернулась к нему, улыбаясь с обычной светской любезностью. — Как же я благодарна вам, генерал, что вы избавили мою дочь и внучку от ужасной резни в Смоленске. После смерти мужа и зятя у меня на свете не осталось никого, кроме них. Однако я плохо расслышала ваше имя. Не могли бы вы его повторить?
— Франсуа Бейль.
— Как же трудно его произносить! А какое у вас звание?
— Генерал, мадам.
— Да-да, я знаю, а титул?
— У меня его нет, мадам.
— Как же так? Такой выдающийся офицер, как вы, служащий в императорской гвардии, — и не имеет титула! О чем думает император!
Тон этой увядшей кокетки вызвал у Франсуа раздражение. Раздражало его и обилие драгоценных камней, которыми она была усыпана: ведь польские крестьяне заплатили за них своим потом. И он решил проявить дерзость.
— Моя семья отказалась от знатного титула задолго до того, как вы привыкли носить тот, что пожаловали вам!
— Хорошо сказано! — воскликнула графиня Суваровская. — Император конечно во всем разберется! Моя Кшися приехала очень усталой: ее так измотало это путешествие! Она отдохнет здесь несколько недель, а может быть, и месяцев. Когда она наберется сил, а главное, когда дорога снова станет проезжей, дочка поедет в Петербург, поселится в доме своего отца. Это будет как нельзя лучше для воспитания ее дочери: она и танцевать сможет научиться.
Под громкие разглагольствования матери Кристина ускользнула, чтобы присоединиться к подругам.
Франсуа почувствовал, как кто-то похлопал его по плечу. Обернувшись, он увидел капитана Залиского в щегольской форме гвардейских шеволежеров, которая на нем так и сияла. «И откуда только у него взялись все эти награды и аксельбанты?» — спросил себя Бейль.
— Как же я рад вас видеть, генерал! — сказал ему Залиский. — Я и не думал встретить вас на этом вечере, но, когда мне сказали, что вы тут, не мог не подойти. Вы бы мне оказали большую честь, если бы позволили представить вас моей невесте.
Получив согласие Франсуа, он направился к группе молодежи, собиравшейся танцевать, и сделал знак одной из девушек. У нее были очень светлые глаза, волосы немного растрепались.
— Подойди-ка сюда, Анна, — сказал он ей. — Хочу познакомить тебя с генералом Бейлем: он командовал нашей дивизией, и благодаря ему удалось взять в плен фельдмаршала Кутузова.
— Очень рада с вами познакомиться, — ответила девушка, очень худенькая, с тонкой костью, в белом платье безо всяких драгоценностей, его единственным украшением служила опоясывающая талию широкая синяя шелковая лента. Бейля тронули ее свежесть и безыскусность, которую подчеркивали растрепанные волосы.
— Поздравляю вас, мадемуазель, и желаю вам большого счастья. Берегите капитана, ведь вы его чуть не потеряли. Он очень смелый офицер!
— Всеми силами буду стараться выполнить ваше приказание, генерал! — ответила она с улыбкой, обнажившей ровные, ослепительно-белые зубки.
Франсуа подумал, что капитану Зал некому очень повезло. «Надеюсь, его мечты сбудутся», — улыбнулся он, представляя себе множество детских белокурых польских головок с наивными глазками и растрепанными кудряшками.
Потом он бросился на поиски графини Калиницкой. С трудом расчистил себе путь среди толпы танцующих гостей, устремляясь туда, где видел ее в последний раз. Сначала подошел не к тому столу и был вынужден за это извиниться, но потом все-таки нашел то самое место, где она прежде сидела. Однако кресло, которое она тогда занимала, теперь стояло пустым, а ее подруги оживленно болтали — наверняка в ожидании кавалеров. На Бейля они не обратили ни малейшего внимания.
Кристина ушла.
* * *
Выйдя во двор Вилянувского дворца, генерал Бейль подумал, что никогда не найдет свой экипаж. Повсюду тянулись длинные ряды бесчисленных карет, колясок, элегантных двухместных кабриолетов. Большинство кучеров дремало на облучках. Бейль бегло оглядел экипажи, «о так и не увидел среди них своего.
Кто-то его окликнул, и Франсуа узнал голос Лоррена. Отойдя от стены, у которой стоял, Лоррен сказал:
— Я тут вас поджидаю, мой генерал. Бонжан стережет лошадей и карету за воротами. Сейчас я за ним схожу, мы вернемся минут через двадцать.
После долгого ожидания на ступенях лестницы Франсуа наконец увидел, как на дворе показался его экипаж с зажженными фонарями. Несмотря на сомнительное происхождение, выглядел он роскошно. Четыре лошади были тщательно вычищены; их гривы и хвосты заплетены. Лоррен и Бонжан в мундирах гвардейских егерей произвели на польских кучеров такое впечатление, что те аж приподнялись на облучках, провожая их взглядом. Экипаж остановился. Генерал Бейль в него сел, и карета покинула площадь перед дворцом.
Они ехали мимо домов вдоль Вислы. Улицы были темными, но мерцавшие в окнах огни отражались на снегу. Встреча с Кристиной произвела на Франсуа странное впечатление — приятное, но ощущением какой-то мимолетности и неопределенности, не обещавшей продолжения. Когда и где он ее опять увидит, если им вообще суждено когда-нибудь встретиться? По словам ее матери, она, видимо, поселится в Петербурге, но он не имел ни малейшего представления, где именно. Карета въехала в ворота его дома и остановилась в саду. Бейль отпустил Лоррена и Бонжана, дав им распоряжения относительно завтрашнего отъезда, и, поднявшись по ступенькам крыльца, вошел в дом.
Притворив за собой дверь, он ступил в прихожую, которая была освещена. Кто-то заранее зажег свечи люстры и светильники вдоль лестницы. Оглядевшись, Франсуа заметил Мари-Терезу, сидевшую боком на первой ступеньке лестницы. Она уложила свои белокурые волосы в прическу. Длинное зеленое шерстяное платье, которое Бейль на ней уже видел, закрывало ноги до лодыжек. Руками она охватила колени. Мари-Тереза улыбнулась ему:
— Добрый вечер, генерал.
— Добрый вечер, Мари-Тереза. Что ты тут делаешь? — спросил он ее приветливо.
